Страна счастливых (сборник)

Федоров уехал в город с лекарственными травами. А когда через два дня он вернулся обратно с Тарасовым, около шалаша лежали первые венцы уже нового сруба. На этот раз Федоров привез двадцать штук гусей и десяток кроликов.

— Разных пород набрал, — как бы оправдывался Федоров, — теперь у нас какие угодно и гуси и кролики. Смотреть надо будет, чтобы не перемешивались, а уж как пойдут, — держись район!

— Между прочим, — сказал Федоров, обращаясь к ребятам, — просили прислать сушеной земляники. Хо-ро-шая цена на эту штуку. Пуда два если отправим, так, глядишь, самых породистых свиней завести можно…

— Хлеба надо было бы купить хоть мешок, — пробурчал Кузя.

— А что?

— Ничего! Жрать скоро нечего. Полмешка муки-то осталось. А крупы и того меньше.

Федоров смутился:

— Может перебьемся как? Может на картошке? А? Уж больно порода хорошая попалась!

— Порода — породой, а жрать тоже ить надо, то сказать: работаем, как волы, а кроме кулеша, да ухи ничего не видим.

— Это безусловно, — подтвердил Никешка, пища воздушная у нас, однако хозяйство растет, можно бы и гуськом кое-когда побаловаться.

— Породистыми-то? — ужаснулся Федоров, — да мы их, дядя, яйцо к яйцу подбирали. Что ни птица, то — порода.

— На то она и порода, чтобы есть ее, а не в зубы смотреть.

— Я не согласен, — нахмурился Федоров, — пища наша конечно ни к чорту, однако и это не резон, чтобы корни под колосом грызть… Забирайте уже лучше сапоги мои новые да пиджак с брюками. Уж лучше их проедим. А хозяйство разорять не годится…

Тарасов при этих словах крякнул и, положив руку на плечо Федорова, сказал спокойно:

— Хороший хозяин… Сам такой и люблю таких.

— Что твоя любовь! — отмахнулся с досадой Федоров.

— А ты выслушай сначала, чего сказать я надумал!

Тарасов оглядел всех, снял шапку с головы и положил ее на траву.

— Значит такое дело, — погладил он бороду, — присматриваюсь я к вам полтора месяца, и вижу: взялись вы всерьез. Голые конечно, однако зубастые. По работе вижу. Пахали на себе, а у меня сердце радовалось. Это, думаю, хозяева.

— К чему ты, дядя? — прищурился Рубцов.

— К тому, что вступить к вам желаю!

Коммунщики переглянулись.

— Не врешь? — вскочил на ноги Федоров.

— Коли вру, пущай умру! — усмехнулся Тарасов. — Принимаете, что ли?

Никешка широко растопырил руки и от избытка чувств полез к Тарасову целоваться.

— Дорогуша! Вот удружил-то! Я себе думаю, наставленье он собирается читать насчет жратвы, а он с помощью пришел.

Крепкие рукопожатия растрогали Тарасова. Он моргал добрыми глазами и горячо пожимал всем руки. Ребята сидели в стороне и улыбались. Но никто из них не рискнул протянуть Тарасову руку.

«Руки еще поломает медведь этот!» — думали про себя ребята.

— А с хлебом проживем! — надел шапку Тарасов и, поднимаясь на ноги, добавил:

— Три мешка муки и два мешка крупы разной — все, что имею, — считайте своим… Сколько надо, столько завтра и забирайте. Ну, а устроим избу, переберусь со всеми потрахами и сам… Завтра к утру помогать приеду.

Когда Тарасов ушел, взволнованный Федоров сказал:

— Вот оно! Трогается деревня… Первая ласточка прилетела!

— Медведь это первый, а не ласточка! — засмеялся Никешка. — Вона руку-то мне как пожал. И сейчас не могу очухаться!

Нашествие красных галстуков

Привезенные первыми 20 крольчих дали приплод в 218 крольчат. Теперь в вальерах резвилось четыре сотни молодых и старых кроликов. Уход за кроликами взяли на себя ребята, однако с работой справлялись они с большим трудом, тем более, что много времени уходило у них на сбор ягод.

Взрослые почти совсем не помогали ребятам. Строились новое жилье, новые птичники и крольчатник. Неподалеку от озера было отведено место в триста-четыреста квадратных метров. Его обнесли изгородью и устроили в нем небольшие сарайчики, которые образовали, как любил говорить Никешка, гусиную улицу. Сарайчики старательно обмазали глиной, а внутри устроили выдвижные днища и подвесные кормушки.

На островке вырос небольшой крольчатник для самцов и молодняка. Всех же остальных пришлось перевести в другое место, так как островок к этому времени кишмя кишел кроликами.

Под новый крольчатник было отведено место около выпаса на холмах. Это был луг, покрытый диким укропом и одуванчиками, самой любимой пищей кроликов. Небольшой ручей протекал вдоль луга, впадая в озеро. Свежая сочная трава обещала обильный подножный корм, несколько молодых березок бросали на землю тень. Это место обнесли изгородью, которую хорошо промазали глиной. Через несколько дней, когда глина затвердела, изгородь стала такой твердой, что кролики скорее поломали бы зубы, чем могли бы прогрызть ее.

В новом загоне появились солидные навесы из досок-горбушей, а под навесами в несколько рядов встали клетки для разных пород кроликов.

Подвигалась к концу и постройка жилого дома. Но этот дом совсем не походил на обычные дома. Федоров настоял на том, чтобы вместо дома строить теплый сарай, куда на следующий год можно было бы поставить скот.

— Для жилья — другой поставим. Да такой, что весь район ахнет.

Федорова поддержали Тарасов и Юся Каменный.