Страна Семи Трав

Внимание шаманки привлек один из зрителей. Дважды она возвращалась к нему, топталась перед ним в нерешительности и удалялась. Наконец в третий раз, не колеблясь больше, протянула цепкую руку и выхватила из-за пазухи охотника спрятанную им магическую шкурку.

Общее ликование! Радостный смех! Улыбающиеся лица!..

Значит, в этом году не заболеет никто.

Ай да Хытындо!

— Ну, а охота? Спроси у духов, хорошая ли будет охота?

Церемония повторяется сызнова.

Уродливая карлица, переваливаясь на коротких ногах, бренча и звеня погремушками, мечется внутри круга под вкрадчивый, то усиливающийся, то затихающий рокот.

Ветлугин бросил зоркий взгляд на сосредоточенного Якагу, который неотступно с бубном в руках сопровождает свою супругу.

Позвольте-ка, может, и впрямь все дело в аккомпанементе?

Ну конечно! Якага аккомпанирует Хытындо то тише, то громче, подавая этим сигнал, как бы придерживая или подталкивая ее.

Шаманка вся обратилась в слух — это видно по ее напряженному лицу. Вот приблизилась к человеку, который спрятал шкурку песца. Дробь бубна стала отчетливой, громкой. Шаманка остановилась в нерешительности, сделала шаг в сторону. Дробь бубна тише. Теперь все понятно! Значит, спрятанный предмет находится поблизости!

Ветлугин отвернулся. Фокус разгадан! Смотреть больше не на что.

Взрыв радостных криков оповестил его о том, что Хытындо нашла шкурку.

Премудрая Хытындо! Проницательная Хытындо!..

И никому, кроме Ветлугина, невдомек, что она на самом деле не ясновидящая, а скорее уж яснослышащая!

Теперь понятно, почему шаманке удавалось с завязанными глазами ходить по кругу, не натыкаясь на предметы. Рокотом бубна Якага указывал направление, сообщал о препятствиях, возвращал на правильный путь — словом, заботливо вел Хытындо, как ребенка за руку. Рокот затихал, если Хытындо сбивалась, сворачивала в сторону. Рокот делался громче, если все шло хорошо.

«Чудеса», надо сказать, были еще не совсем отработаны. Случалось, что, зазевавшись, Якага не успевал подать сигнал вовремя, и Хытындо ошибалась. Однако шаманка не смущалась этим.

— Злой дух толкнул меня под руку, — поясняла она зрителям. — Но я справлюсь с ним!

Все недомолвки, заминки, срывы — то, что актеры называют «накладками», — теперь цепко схватывал, подмечал Ветлугин.

— Провинциальные маги, — сердито бурчал он себе под нос. — Чародеи и чародейки! Жулье проклятое!..

Ожидания его были обмануты. Он рассчитывал, что на празднике (напоследок, перед побегом) сумеет увидеть что-либо касающееся Маук, но, вероятно, все, что относилось к ней, держали в сугубой тайне.

Не было на празднике никаких особо примечательных церемоний, мистерий — два фокусника, даже не очень ловких, надували толпу простодушных ротозеев, только и всего.

Ветлугину сразу стало как-то скучно. Он отвернулся и занялся едой.

Вдруг шаманка, нахмурясь, подсела к нему.

— Я хорошо предсказываю, — сказала она громко. — Хочешь, предскажу твою судьбу?

И опять этот взгляд злой собаки из-под морщинистых полуопущенных век!

— Давай погадаю, — настойчиво повторила Хытындо. Сиплый голос ее сделался неожиданно ласковым, вкрадчивым. — Тебе будет хорошо, если погадаю. Увидишь: очень хорошо!..

Вот как? Ему, стало быть, предлагали уже сделку?

Ветлугин был порывистым, импульсивным человеком. Нередко чувство во вред ему перевешивало над рассудком. Так было, когда он очертя голову кинулся на выручку Кеюлькана. Так произошло и сейчас. Уж слишком наглой показалась ему эта Хытындо, предлагавшая сообща дурачить бедных наивных людей, обитателей оазиса.

Поддержать обман шаманки? Как бы не так!..

— Зачем мне твои предсказания, Хытындо? — сказал он деланно небрежным тоном. — Я сам могу узнавать прошлое и угадывать будущее.

Стоявшие подле шаманки «дети солнца» подались к Ветлугину. Приблизились и те сотрапезники, которые сидели поодаль.

— А что ты можешь узнавать? — нетерпеливо спросил Нырта, заглядывая Ветлугину снизу в лицо.

Ветлугин, сопровождаемый толпой, перешел площадку и остановился возле деревянного круга, изображавшего солнце.

— Я узнаю, как вы жили раньше, — сказал Ветлугин, присматриваясь к концентрическим слоям. — Хорошо ли пригревало солнце, часто ли шел дождь…

— Тебе Нырта рассказал, — раздался недоверчивый голос из толпы.

— Ничего не рассказывал, — вскинулся Нырта. — Правду говорю.

— А зачем мне спрашивать Нырту? — продолжал спокойно Ветлугин. — Когда это дерево срубили? В прошлом году?.. Вот оно мне и расскажет.

— Оно не вспомнит.

— Почему не вспомнит? Дерево старое… Сколько колец? Раз, два, три, четыре. Ну, вот: четыре года назад… Кольцо широкое. Значит, длинное лето было, теплое. Теплее, чем в этом году.

Якага, протолкавшись вперед, лег у дерева и приложил ладонь рожком к уху — не удастся ли ему подслушать, как «лик солнца» разговаривает с Ветлугиным.

— А десять лет назад, можешь сказать?

— Сейчас… Могу! Еще теплее…

Нырта был счастлив и горд триумфом своего друга.

— Дерево помнит. Теплее!.. А пять лет назад? А два года назад?