Страна слепых, или Увидеть свет

Теперь все зависело от того, насколько быстро я смогу двигаться. И найду ли выход. Или сначала оружие. Или все-таки выход… если он есть. Я развернул кресло и налег на него всем телом — точно упал голым животом на колючую проволоку. Предательская слабость подкралась в самый неподходящий момент. Меня едва не вырвало желчью, поднявшейся к глотке, словно подскочившая в термометре ртуть. Казалось, пол накренился и выскальзывает из-под ног, а долбаное кресло, как назло, не катится и приросло колесами к месту. В глазах потемнело, поле зрения сделалось небольшим пятном с мутнеющими краями. Некоторое время я не видел ничего, кроме затылка мальчишки и его рук, судорожно рывшихся в мешочке. Он перебирал костяшки на ощупь. И не мне судить, были ли это сознательные движения или так проявила себя лихорадка фетишиста, почуявшего близкую смерть.

Потом меня скрутило по-настоящему, и, пытаясь хотя бы устоять, я целиком сосредоточился на собственных сапогах, которые попирали ковровую дорожку цвета запекшейся крови. Раздавленный болью, я все же проковылял полтора десятка метров, после чего катить кресло стало легче; дорожка кончилась — передо мной появились четыре цветные линии. Радужная иллюзия выбора.

Я не успел задаться вопросом, какому цвету довериться, если удастся добраться до ближайшей развилки. Это было бы преждевременно и бесполезно. В дальнем конце коридора уже мелькали силуэты людей в халатах. Непуганых. Еще не видевших Тени и не знавших, как печально закончил Курт, присвоивший чужую собственность. Возможно, тревогу поднял(а) Пинк Флойд; с другой стороны, грохот перестрелки не услышал бы разве что глухой или мертвый. О Савлове я не забывал ни на секунду. Он явно был не из тех, кто пропустит конец представления, даже если оно вышло из-под контроля. А может, тогда для него и начнется самое интересное.

Так что мы с парнем очень скоро могли оказаться между двух огней. И тут, словно по заказу, с правой стороны коридора — темное узкое ответвление. Скорее туда! Вот как обернулась жизнь. Будто слепая тварь, пытаюсь спрятаться от зрячих в спасительной темноте. Гулкое эхо умножает и разносит вопль: «Гоните их к Ною!» Голос Савлова вполне узнаваем — «доктор» решился высунуться из конференц-зала даже раньше, чем я ожидал.

О том, чтобы восстановить дыхание, нечего и мечтать. Плавятся мозги, спекаются кишки, горят легкие, поджаривается печень. Во мне осталось совсем мало горючего материала, зато шлак может тлеть долго. Я достиг стадии, которую Санта называл вторым дыханием жертвы. Отстранившись от боли, смотришь на себя со стороны и гадаешь: сколько еще протянет это чучело, что пытается бежать на подкашивающихся ногах. Можно даже держать пари, если есть с кем. У меня было. Например, Святоша-аллилуйщик давал десять минут, не больше. Но спорить с ним никакого удовольствия. Когда проигрывает, поздравляет первым и говорит, что вовремя задействовал правильную мотивацию. Выигрывая, самодовольно помалкивает. Однако сегодня не тот случай. Засевшему В Печенках было совсем хреново — он страдал от жары и недостатка кислорода. Это отразилось на его прогнозе. По-моему, он даже хотел, чтобы для меня все побыстрее закончилось. О себе не думал. Альтруист. Только Счастливчик — «С Кем Угодно, Только Не Со Мной» — остался на моей стороне. Этот считал, что, если найти оружие, а главное, избавиться от обузы в виде дурацкого кресла и пассажира, можно повоевать еще пару часов.

Я уже миновал с дюжину дверей по обе стороны коридора. Запертых или нет — какая разница? Ни одна из них не открывала путь к выходу. Не берусь сказать, с чего я это взял. Должно быть, с того; что бродяга без чутья — не жилец. А кто жилец без чутья? Нет, к черту, к черту! Все-таки кто-то (не я ли сам?) пытался завести меня в зыбучие пески бесплодной логики, где я увязну, потеряю волю, путеводную нить, угасающий свет… Кстати, о свете. Тот действительно угасал. Тускло светившие плафоны коридора остались позади. Две линии на полу сделались одинаково коричневыми. Цвета дерьма.

Как насчет того, чтобы добраться до окна? Мало смысла. Разве только чтобы напоследок полюбоваться окружающими «ковчег» видами. Судя по кронам деревьев, которые я видел сквозь огромные стекла конференц-зала, мы находились на одном из верхних этажей. Спуск по наружной пожарной лестнице исключался по понятным причинам, если, конечно, не прислушаться к совету Счастливчика. А вот заваленная мусором кабина грузового лифта снова навела меня на мысли о Санте. Я не пытался их прогнать. Все, что с ним связано, слишком важно для меня. Его незримое присутствие не могло помешать или принести какой-либо вред. Он всегда был на моей стороне. Я в это верил.