Страна слепых, или Увидеть свет

Лора вытерла и сложила бритву — в десяти шагах от меня, все еще сидя в «брабусе». Она закончила. Чистая работа, ни единого пореза. Стала похожа на манекен, выставленный в витрине.

«Брось дурить и разуй глаза! Она как две капли воды похожа на тебя».

Новый голос, дьявол его побери. Кажется, тот самый, что гораздо раньше произнес: «Зрячие твари должны умереть». Неужели внутри меня завелся крот? Принимаю это достаточно спокойно. Наверное, становлюсь фаталистом. Появление нового «компаньона», словно на замену покинувшей меня Желчной Сучке, вовсе не кажется чем-то противоестественным. Ловко же Ной его подсадил. Уверен, что это его работа. Я даже мог примерно определить промежуток времени, в течение которого произошло «подселение». Это случилось, когда мы с парнем блуждали вслепую по блоку D, внутри меня вопили Сирены, мои кошмары истекали вовне, а я ощущал себя шейкером, который трясли чужие безжалостные руки.

Тогда-то крот и пробрался. Я был не в том состоянии, чтобы попытаться вытравить его сразу, потом он вел себя тихо, а теперь поздно изгонять демона. Что ж, мне не привыкать к безликим призракам. Я слишком долго таскал в себе частицу Санты, чтобы частица Ноя могла вывести меня из себя. Надо только сразу поставить безымянного новичка (пока безымянного — позже непременно дам ему кличку) на место. Чтобы не наглел и не болтал слишком много. В крайнем случае будет иметь дело с Носорогом. Это такой здоровенный тупой жлоб с огромным аппаратом для подавления инакомыслия. И, что приятно, целиком в моей власти. Он никогда не спорит с хозяином, то есть со мной, и тем более не вступает в бессмысленные дискуссии с другими. Он насаживает на свой рог и вертит на нем, пока жертва не возопиет о пощаде. Возможно, лишь благодаря ему я держал в узде всю компашку. Конечно, они — мои призраки, зато Носорог — их страшный сон. И пусть молятся, чтобы я пореже выпускал его на свободу.

Но при всем том кротовый голос был прав: если забыть о шрамах на моей роже, представить меня стриженым наголо и гладко выбритым — наяву, а не в бреду, — то мы с Лорой действительно похожи. Очень похожи. Подозрительно похожи. Правда, пока не знаю, кого и в чем подозревать. И еще одно: только теперь до меня дошло, почему сестра Гнусен так пялилась на меня, пока я пялился на сестру Лору.

21

Уже после трех-четырех часов, проведенных в обществе непредсказуемой девушки, чувствуешь себя так, словно дал маху, совершая сделку с кротом-менялой. Причем слепцом прикидывалась судьба, а не вполне зрячим оказался ты сам. О равновесии и спокойствии можешь забыть. Отныне вожделение заменяет тебе религию, утешительные беседы наедине с собой, а иногда и здравый смысл. Как иначе объяснить то, что ты безропотно выполняешь капризы бритоголовой спутницы и даже позволяешь ей выбирать путь — за отсутствием мальчишки с его домино.

Когда она ткнула пальцем вправо и сказала: «Давай навестим Розу. Тут недалеко. Она знает толк в лекарствах», — я молча повернул на запад. И не спросил, кто такая Роза. Красное солнце, раздувшееся до невероятных размеров, опускалось в конце дороги, и слоистые облака подбирались к нему ступенями висячей лестницы в небо. Провести ночь под крышей — может, это была и неплохая идея. Особенно для того, кто с трудом отделяет явь от видений. Следовало признать, что после той ночи в мотеле «Дрозды» у меня ничуть не больше оснований доверять себе, чем Лоре.

Ох уж эта встреча в «Дроздах»!.. Еще один крючок в памяти, за который достаточно легонько потянуть, чтобы выдернуть меня из относительно прохладной водицы самообмана и заставить плясать на раскаленной сковородке саморазоблачения. Надо срочно переключиться на что-нибудь другое, иначе можно свихнуться. Ну, помоги же мне, девочка. Настала удобная минута кое о чем тебя расспросить. Вот только с чего начать? Или, вернее, с кого? В моем восприятии Лора то и дело распадалась на три разные личности. Оказалось, это совсем не то же самое, что слышать голоса своих невидимых «друзей». Госпожа Пинк, господин Флойд, сестра Лора… Кто из них больше знал о происходящем? И кто был ближе к реальности — моей реальности?

За неимением практики и опыта я начал прямолинейно и грубовато:

— Так что это за дерьмо с именами? Кто ты сейчас?

Она ухмыльнулась:

— А, брось. В Ковчеге каждый должен взять себе новое имя. Этим ты как бы отрекаешься от прошлой жизни… и от своей темноты. Если не захочешь выбрать имя сам, тебе дадут кличку. Но это хуже. Потом век не отмоешься.

Я тут же подумал о таксидермисте.

— А как зовут того придурка, который развешивает на деревьях дохлых ворон?

— Пигмалион.

— Это он сам придумал?

— Нет. Его Фройд так назвал. Я же говорю: потом не отмоешься.

— И ты решила перестраховаться?

— Сначала да. А потом Ной подсадил мне Оборотня. Многофазного. Чтобы меня не раскололи.

— И кто-то повелся на такую дешевку?

— Ты не понял. Оборотень — он настоящий. Иногда мне кажется, даже более настоящий, чем я.