Страна слепых, или Увидеть свет

Огромная панорама искусственной суши выглядит запредельно даже в сумерках — а может, как раз в сумерках вид обретает особое великолепие. С верхней точки спускающегося к морю серпантина пейзаж просматривается до отдаленного мыса на краю пляжа, который полумесяцем охватывает мерцающую лагуну. Отели застыли косыми парусами. Ясное дело, никакому ветру не сдвинуть с места насыпной полуостров, соединенный с берегом дамбой примерно километровой протяженности. Пустое четырехрядное шоссе — стрела, нацеленная в открытое море, — частично заметено песком.

Не совсем то место, о котором рассказывал или грезил Санта, — и уж точно не остров. С другой стороны, откуда мне знать, как выглядит то место? Сны обманчивы, явные желания — тем более. О своих тайных желаниях я только догадываюсь иногда — и это не доставляет мне удовольствия. Скорее наоборот. Некоторые тайны лучше не ворошить.

«Просто спроси себя, хотел бы ты остаться здесь надолго», — советует Счастливчик.

«Навсегда», — уточняет Святоша-аллилуйщик.

«Хотел бы ты здесь сдохнуть», — поправляет Засевший В Печенках.

Редкий случай, когда могу ответить заранее, не спускаясь по серпантину. Более того, крысиный инстинкт подсказывает, что там, внизу, ловушка. Но спуститься придется. У меня нет выбора — разве что повернуть обратно, сунуть голову в петлю Черной Мили и болтаться в ней, дрыгая ногами, на виселице одной и той же бредущей по кругу ночи.

Как верно заметил Счастливчик пару минут назад, либо соскочу с Мили, либо нет.

Поворачиваю голову.

Лора улыбается, как ребенок при виде новой игрушки. Поглаживает рулевое колесо. Запах крови неотвязно преследует меня. Что называется, нехорошие ассоциации. «Грязная сучка, — с удовольствием констатирует Святоша. — И это несмотря на истраченную воду. Скажи ей, чтобы при случае запаслась прокладками».

Не поддаюсь на провокацию. Говорю:

— Ты отлично справилась.

— Это не я.

Она вытягивает шею и выставляет подбородок, словно указывая на ту штуковину, которая привязана к радиаторной решетке. Я пока не дошел до того, чтобы вслух благодарить дохлую ворону, но возможно, у меня еще все впереди.

— Поехали.

Она включает фары, и полуостров тонет в отодвинувшейся тьме. По мере того как мы спускаемся, несимметричные силуэты отелей вырастают и надвигаются, заслоняя первые звезды. Кроме фар и звезд, нет других огней. Глухой рокот океана довлеет надо всем, даже над шумом ветра. К нему надо привыкнуть, а пока это постоянная помеха для слуха, от которой иначе не избавиться.

Взметая песок, «брабус» мчится по дамбе. С гребней волн срываются клочья пены и летят, как снег в метель. Я будто глаз в голове гигантской, упавшей на воду птицы; позади меня распростерты ее черные окаменевшие крылья. Чувство потери возникает внезапно и беспричинно; оно вопит о том, что я лишился чего-то чрезвычайно дорогого. Но чего именно? Неужели близость цели всегда означает разочарование? Убеждаю себя, что не я разочарован, а проклятые бесы внутри. Что же будет, если удастся навсегда покинуть страну слепых? Засевший В Печенках шепчет: «А ты как думал, братец? Крыса — животное сухопутное». Но это слабо помогает. Не утешает даже Крысяру.

Лора поглядывает по сторонам. Ной кормил ее другими снами. Может, для нее вся эта соленая враждебная стихия — нахлынувшие воды нового потопа, и она надеется отсидеться где-нибудь на сороковом этаже.

Лучи фар выхватывают из темноты две неподвижные фигуры, стоящие по другую сторону опущенного светоотражающего шлагбаума. Человек и пес. Крот и поводырь. Когда-то обычная неразлучная парочка, а теперь картинка из прошлого. Особенно редко встречается с тех пор, как кроты стали выкалывать глаза и собакам.

Видно, этот не поддался общему безумию. Но оттого, что на полуострове обнаружились живые, я испытываю лишь раздражение. Стоило пробираться сюда, рискуя задницей и рассудком, чтобы лишний раз убедиться: в конце концов все достанется тварям.

Лора останавливает «брабус» перед шлагбаумом. Здесь, в самом узком месте дамбы, когда-то был оборудован настоящий пропускной пункт. Миллионеры желали спать спокойно. И спали, пока их не вырезали кроты. Бежать-то было некуда — разве что в океан. Теперь они спят вечным сном. Но не уверен, что спокойным.

Озираюсь по сторонам. Скорее всего, парочка появилась из расположенного неподалеку коттеджа, который раньше явно предназначался для охранников. Пять пальмовых аллей расходятся от стоянки, словно расставленные пальцы.