Страна смеха

– Когда я услышала от Дэвида Луиса, что вы приедете, я позвонила Гузи Флетчер и велела ей переселиться на второй этаж, дом-то большой. А потом послала жить к ней Нагеля.

– А я-то думал, она сдает квартиру ради денег!

– Гузи – очень хорошая актриса.

– Она действительно была в сумасшедшем доме?

– Нет.

– Нет – и все? Ничего не добавишь?

– Томас, ну как она могла быть в сумасшедшем доме, если она одно из отцовских творений? Ты сможешь все узнать, как только начнешь читать дневники.

Я оказался прав насчет биографа из Принстона, когда говорил, что он приехал не в то место и не в то время. Гален ревностно хранил свою тайну, и никто этому парню не собирался ничего рассказывать. По словам Анны, он пробыл несколько недель, рвал и метал, а потом сгинул в направлении Калифорнии, где, как говорил, собирался работать над академической биографией Р. Крамба91.

Но потом началось. В последние два года в Галене все пошло наперекосяк. Один человек, который должен был дожить до девяноста лет и мирно умереть во сне, был убит током, когда проходил под линией электропередачи и на него упал провод. Ему было сорок семь. Один ребенок, который должен был обожать кукурузу, смотреть на нее не мог без тошноты. Женщина, превращенная в бультерьера, вдруг принесла помет из девяти щенят. Ни с кем из собак такого раньше не случалось – ни одна и не должна была щениться.

Засунув под мышки озябшие руки, я в энный раз зевнул:

– И что пошло не так?

Анна держала в руках пустую чашку, постукивая по ней ногтем.

– Отцовские силы начали слабеть. Выдыхаться. В одной из своих тетрадей он писал о такой возможности. Потом сам прочтешь, но в двух словах я тебе расскажу прямо сейчас. Он говорил, что после его смерти могут произойти две вещи. Одна – что все им созданное может тут же исчезнуть.

– Эту часть я читал. – Я по-прежнему держал в руке тетрадь и продемонстрировал ее Анне.

– Да. А вторая возможность – что все будет в порядке, поскольку он наполнил их такой... – Она сжала губы и на мгновение задумалась. – Он наполнил их таким жизненным духом, что они смогут существовать даже после его смерти.

– Так ведь и произошло. Верно?

– Да, Томас, так все и было до позапрошлого года. До тех пор все шло идеально. Но вдруг события пошли не так – о некоторых я тебе рассказала. Но отец предвидел и такую возможность. Он написал об этом все в той же тетради, которая у тебя.

– Просто расскажи мне, Анна. Я сейчас не в настроении читать.

– Ладно. – Она поглядела на чашку, словно не понимая, как та оказалась у нее в руках, поставила на кофейный столик и резко отодвинула от себя. – Отец был убежден, что раз он сумел создать население Галена, то, если умрет, кто-нибудь где-нибудь сумеет воссоздать и его.

– Что?— По моей спине пробежали уже не мурашки, а ледяные ящерки.

– Да, он верил, что его биограф... – Она замолкла и приподняла брови, глядя на меня, его биографа. — Если его биограф будет достаточно хорош и правильно напишет историю его жизни, то сможет воскресить отца.

– Анна, господи Иисусе, ты говоришь, что это я? Ну, ты сравнила – скипидар с яичницей! То есть Божий дар с яичницей! Твой отец был... был... не знаю. Богом. А я?

– Томас, ты знаешь, почему я позволила тебе так далеко зайти?

– Даже не знаю, хочу ли я знать. Ладно, ладно, почему?

– Потому что ты обладаешь первейшим, по отцовскому мнению, необходимым качеством – ты одержим Маршаллом Франсом. Ты вечно твердишь, как важны для тебя его книги. Его творчество для тебя почти так же важно, как для всех нас.

– Ой, Анна, брось! Это не одно и то же.

– Постой Томас. – Она вскинула руку, словно регулировщик. – Ты этого не знаешь, но с тех пор как ты написал первую главу, все в Галене пошло по-прежнему. Все написанное в дневниках стало опять сбываться. Всё – а смерть Нагеля была просто последней по времени.

Я посмотрел на нее и уже открыл рот, но сказать было нечего. Только что меня наградили самым безумным комплиментом в жизни. Моя душа застряла в лифте где-то на полпути между блевотным страхом и тотальной эйфорией. Боже, а что, если Анна права?

Глава 7

Мы продолжали работать, но теперь Саксони полностью устранилась от биографии. Она вырезала трех марионеток или же читала “Змей Уроборос” Эддисона92.

Я по-прежнему ходил к Анне, но только днем, и задерживался там не дольше, чем до полшестого. Потом собирал свой коричневый портфельчик и бред домой.

Но самая мучительная проблема – я никак не мог решить, выкладывать ли Саксони все начистоту о Франсе и Галене. Иногда мне становилось невыносимо держать это в себе, скрывать от нее. Но я знавал людей, угодивших в психушку за куда более безобидные чудачества, так что предпочитал дождаться какого-нибудь развития событий, прежде чем трепать языком.