Страна снов

– Деа, – судорожно прошептал Коннор, но было уже поздно: они с Евой встретились глазами на расстоянии нескольких шагов.

Лицо Евы было мучнисто-бледным и огромным, как воздушный шар, орбитами глаз она напоминала статуи из книжек по истории: будто выточенные в коже с помощью неведомых инструментов. Сейчас она поднимет тревогу, сбегутся медсестры, узнают, из-за чего шум, и Деа насильно уведут в палату и привяжут к кровати до конца жизни…

– Красивая курточка, – сказала Ева. Голос у нее был хриплый и низкий, как у парня. На долю секунды на ее лице появилась улыбка.

– Код, – поторопил Коннор, – пор фавор[2].

Уборщица, не взглянув на Деа, набрала код, быструю последовательность цифр и букв, и створки двери со щелчком открылись. От страха Деа забыла, как двигаться. Голоса за спиной зазвучали громче, эхом отражаясь от стен, – взрыв смеха, изменившиеся интонации. Медсестры вот-вот пойдут на обход.

Коннор схватил Деа за руку и потянул вперед. Деа коротко вздохнула, будто вынырнув из воды. Створки сомкнулись за ней с мягким «вуф», и она услышала, как щелкнул замок.

Коннор по-прежнему держал ее за руку, и Деа ни разу не оглянулась.

Глава 16

Они шли быстро, стараясь, однако, не привлекать внимания излишней торопливостью. Два попавшихся навстречу врача лишь на мгновенье оторвались от медкарт, которые держали в руках. Пока все шло хорошо. Деа поглядывала на одинаково одетых медсестер, казавшихся ей сейчас на одно лицо, – а вдруг ее узнают? Сейчас та же самая смена, в которую ее упекли в психиатрическое?

Они спустились по первой же попавшейся лестнице, двигаясь молча и быстро. Деа надеялась, что лестница ведет к аварийному выходу, но они оказались в новом коридоре. Это напоминало лабиринт, по которому они с матерью бродили во Флориде, – высокие белые стены, коридоры, заканчивавшиеся тупиками или резкими поворотами, и таблички со стрелками «Выход», которые все время лгали. Больничные коридоры были одинаковыми: синие двери, пятнистый линолеум и плохие пастели на стенах.

Наконец они попали в вестибюль и через крутящиеся двери вышли в темноту.

Холодно было невероятно – ветер шутя пробивал все футболки Деа и холодной рукой сжимал ее легкие. Небо было чистым – освещенные окна больничного комплекса не могли затмить россыпь звезд. Деа обхватила себя руками, вдыхая чистый, резкий воздух и глядя, как изо рта вырывается облачко пара, словно не была на улице уже целую вечность. Она ежеминутно ожидала, что тишина взорвется воплями и из темноты протянутся руки схватить ее, но до машины добрались без приключений.

Коннор оставил автомобиль на краю парковки, в темной полосе между фонарями. Внутри пахло жвачкой и старыми опилками, и когда они забрались в машину, а остальной мир остался снаружи, прижатый, приплюснутый к окнам, Деа осознала, что выбралась. Полагалось ликовать и гордиться, но она чуть не падала от изнеможения и никак не могла согреться. На ОБЖ им рассказывали про состояние шока, и Деа не сомневалась, что неподконтрольная дрожь и путающиеся мысли, натыкавшиеся друг на друга, как взбесившиеся резиновые мячи, являются признаками перенесенного шока.

Коннор включил кондиционер и без слов показал на плед на заднем сиденье.

– Ну что, – произнес он, – рассказывай.

– Не здесь. – Деа съежилась от воя приближавшейся сирены, но это подъехала «Скорая».

– Деа… – Руки Коннора стиснули руль. На секунду Деа испугалась, что он сейчас выгонит ее из машины.

– Я обещаю, что все расскажу, но здесь слишком опасно!

Он выдохнул – длинно и тяжело.

– Куда ты хочешь поехать?

Деа покачала головой. Она сбежала из больницы, вернула себе свободу, но идти ей было некуда. К Голлум нельзя – там ее станут искать в первую очередь, к тому же Голлум и так покрывает Коннора. У Деа нет ни денег, ни документов, ни родни. Деа пожалела, что не рискнула забрать из сумки мобильник и немного денег. С деньгами можно было бы снять комнату в мотеле или купить билет на самолет.

Она подумала о конверте, набитом двадцатками и полусотенными, под сиденьем «фольксвагена».

– К моей машине, – сказала Деа. – Мне надо к машине.

Коннор уставился на нее.

– Твоя машина в лепешку, Деа! – Она удивилась злости в его голосе. – Ты себя чуть не угробила, забыла?

– Я не пыталась… – Деа замолчала. Не было смысла пускаться в объяснения, сперва надо решить более насущные вопросы. – А что, я действительно сильно ее разбила?

– Ты же в дерево въехала! – сообщил Коннор таким тоном, будто разговаривал с тупицей. – Тебя еле вытащили. Дядя сказал, капот в гармошку. Ее, наверное, уже под пресс отправили. Утильнули. – В ответ на непонимающий взгляд Деа он пояснил: – Утилизировали.

Деа подумала о двух тысячах долларов, изжеванных металлическими зубами гигантского пресса. Ей нужны эти деньги.

– Надо проверить, – сказала она. – Обязательно надо проверить. Может, ее еще не… утильнули. – В приливе внезапного вдохновения она добавила: – Это же улика, так? Доказательство преступления.

– Что ты несешь?