Страна Соболинка

Откуда Ирине было знать, что Толик сам едва не плясал от радости? Нравилась ему девушка. Очень. Однако, кроме него, об этом никто не ведал.

* * *

Сошелся характерами Юрий с Макаровыми. Полтора месяца прошло, как они из тайги вышли, а отношения у мужской половины такие, будто знают друг друга долгие годы. А все потому, что «не чурается мужик работы, за все хватается». Так говорит дед Иван, старожил заимки. Его сын, Макар Иванович, лишь молча кивает головой, подтверждая его слова: «Хороший человек, ничего не скажешь». На покосе с литовкой, в огороде с тяпкой, ставить сети в озере, перетаскивать ульи – всегда пожалуйста. Скажут ему: «Завтра в пять вставать, по росе косить будем», значит, так тому и быть – проснется Юрий, стоит толкнуть в плечо. В жару в огороде картошку тяпать да окучивать – женское дело, а он сам вызвался. Тяпку в руки – и пошел землю рыхлить, только рубаха развевается. Воды принести, дрова переложить в поленницу или под машиной с Анатолием в мазуте перепачкаться, коробку скоростей снять или поставить, или какой другой ремонт – он тут, не зови! Однако больше всего Юрий любил на пасеке работать, с пчелами общаться. Очень уж понравилась ему тяжелая жизнь полосатых тружеников. Никогда раньше не видел он, чтобы общество, созданное матерью-природой, беззаветно вкалывало от рассвета до заката для других.

– Китайцы, и те за деньги работают, а пчелки! Да уж, если бы ВСЕ так трудились в наше время, как они, люди давно не знали бы бед и нужды.

Дед Иван хитро смеялся в бороду:

– Ишь ты, все! Тогда, наверно, коммунизм бы наступил. Ведь у пчелок-то, посмотришь, настоящий коммунизм: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Помнишь Маркса?

– Вы Маркса читали? – удивлялся Юрий.

– А как же! – вскидывал бороду Иван Макарыч. Очень уж любил старожил, когда его называли по имени-отчеству, а от Юрия слышать это было приятно втройне. Скрытный Юрий мало рассказывал о себе, больше отмалчивался о своей настоящей жизни, и это, в сочетании с трудолюбием, придавало ему уважения. – Грамоте обучен. Зимой вечерами при свечке в тайге изучил.

Юрий изумленно смотрел на него: не лыком шит старый охотник! Стараясь поддержать разговор, он все же чувствовал себя неловко. В школе проходить азы научного коммунизма не хотелось, потом некогда. Однако богатый жизненный опыт сложил у него свои взгляды на происходящее, поэтому он мог высказать свое мнение:

– Да, помню, на уроках в школе преподавали. Только я думаю не так. При загнившем социализме все равно тунеядство и воровство процветало, потому мы никогда бы не перешли в коммунизм. Тогда лодырей воспитывали, воров сажали в тюрьмы. А у пчелок все по-другому: идеальный образец процветающего общества. Воров и трутней нет, чувства наживы не знают и перенаселения никогда не будет.

– Ишь ты, как заговорил! – вскидывал бороду старожил. – А я ить об этом и не думал. Выходит, ты предлагаешь, лодырей да бандитов искоренить в начальной стадии зарождения, так, что ли?

– Ничего я, дедушка, не говорю. Все это политика, не нам с тобой об этом разглагольствовать. Наше дело – улыбаться: и нервы целее, и жизнь дольше! Вот вы девяносто лет прожили, довольны жизнью? – умело перевел разговор на другую тему Юрий.

– А как же! О другой и не мечтал! – гордо выпятил грудь колесом Иван Макарович. – Никто обо мне худого слова не скажет.

– Вот так и есть, что вы, как этот пчел, все свою сознательную жизнь работали: соболя, мясо, рыба, мед… И жили только тем, что вам было надо, не больше. Да? Никогда никому дурного слова не говорили.

– Упаси Бог! – осенил себя крестом старожил.

– И прожили вы здесь все свои года на этой заимке, в тайге, дожили до таких лет, что никакой другой горожанин-мужик сейчас столько никогда не проживет!

– Не мне судить…

– Вот, из этого получается, что каждый должен быть там, где он сможет принести большую пользу людям, трудиться так, как велит совесть, брать столько, сколько необходимо. Тогда у нас, людей, будет зеркальное отражение пчелиного улья.

– Во как! Ишь, а я об этом как-то не думал, – озадаченно ухватил бороду в кулак Иван Макарович.

– Но опять же, повторюсь, это должны делать все! – Юрий многозначительно понизил голос, при этом приподнял вверх указательный палец. – В первую очередь, те, кто сидит там! Только этого не будет.

– Почему так? – вконец растерялся старожил.

– Наверно, потому, что в крови человека с пещерных времен живет семь отрицательных пороков. В одном человеке они развиты больше, в другом меньше. Но тем не менее любой из нас по прошествии своего пути так или иначе все равно переживает эти чувства. И не каждый из них выходит из этого с достоинством.

– Ишь ты… Вон как! – тихо проговорил загнанный в угол дед Макар.

– А вам об этом и не надо думать, – приободрил его Юрий. – Ни к чему вам это, тем более в такие годы. Живите так, как есть! Я вас уверяю, что вы живете так, как эти пчелки. И незачем вам печалиться по пустякам.