Страна Соболинка

Девушка сидит напротив разговорчивой соседки, глазами хлопает. Хочет сказать слово, но не может. Не дает тетка Наталья включиться в разговор. Наскучалась женщина, в поселке ее никто не переслушает, так хоть здесь есть возможность выговориться. Первое время черноглазая хотела объяснить, что с хозяином дома они мало знакомы, а здесь она в гостях. Да только где там? Тетка Наталья, как коршун над капаленком: ни убежать, ни спрятаться. Хорошо, Анатолий вернулся.

Хозяин дома хмуро посмотрел на обеих, но ничего не сказал, молча снял ичиги, разделся, прошел в комнату. Тетка, оправдывая свое присутствие, затараторила еще быстрее:

– А замок-то, Толик, был открыт, так просто, на щеколдочке. Я пошла, хотела печь истопить, думала, холодно. А дверь-то распахнулась! Ну, я вошла, – заулыбалась, – а тут хозяюшка молодая, чай вот пьем, разговариваем. Да и ты, Толюшка, к нам бы присоединился…

Мужчина что-то глухо буркнул в ответ, отказался. Черноглазая покраснела, отвернулась к окну. Тетка Наталья насторожилась: что-то не так. Непохожа молодая на пассию Анатолия. Отношения какие-то странные, натянутые: ни слова, ни улыбки, он даже не посмотрел на нее. Вроде как поругались или чужие люди. Тогда зачем он ее с собой привез?

Интересно соседке знать все, однако не хочется быть крайней, попасть под раздачу. Знает она: добрый, покладистый Толик иногда бывает сердитым. А когда это так, лучше не попадаться ему на глаза: пусть сначала помирятся, а потом можно в гости ходить.

– Ой! Забыла ведь совсем: у меня же там поросятам комбикорм парится! – нашлась женщина, запрыгивая в валенки. – Побегу, – и загадочно подмигнула кареглазой, – после приду, тогда и поговорим.

Соседка ушла. Молодые остались вдвоем. Анатолий, не обращая на девушку внимания, чинил охотничью котомку, та, ожидая от него хоть какого-то слова, нервно сжала плечи. Прошло немало времени. Она, не зная куда себя деть от напряжения, встала, тихо пошла к себе в комнату. Он, не поворачивая головы, негромко, но строго спросил:

– А посуду кто за собой убирать будет? Я?

Сожительница вернулась на кухню, переставила кружки из-под чая на другой, рабочий, стол, где он мыл посуду, смахнула на пол крошки от хлеба, вымыла под умывальником руки и опять пошла в детскую, где жила четвертый день.

– А мыть кто будет? Я?!

– Так воды горячей нет, – нервно ответила она.

– Налей в чайник, вскипяти.

Она шумно, недовольно вздохнула: достал! Однако ослушаться не посмела, вернулась, налила воды, включила плитку, села на табурет, ожидая, когда закипит чайник.

Анатолий криво усмехнулся: «Ну и цаца! Себя обслужить не может». В том, что черноглазая – хозяйка «никакая», он предположил еще в городе, в квартире Сергея, когда она почистила шубы и постирала одежду. Первое впечатление после этого было такое, будто одежду долго жевала корова. В добавление к этому в шубе осталось столько черной пыли и грязи, словно ее хозяин валялся в грязи, как поросенок. В итоге Татьяна выбросила шубу мужа собакам на подстилку. Дубленка девушки была не лучше: пока они ехали в двух машинах, черноглазая стала походить на налима, только этого не видела.

Это была одна сторона медали. Другие тенеты проклюнулись на следующее утро, после того как они приехали в поселок с Борей на «таблетке». Ночью Анатолий показал ей детскую комнату, коротко пояснил: «Вот твоя комната и кровать. Ложись здесь». Утром он помог Борису продать комбикорм: плата за проезд. А когда вернулся в дом к вечеру, нашел черноглазую в постели. Последняя не догадалась приготовить обед, растопить печь или же поджарить себе яичницу. Голодный и сердитый хозяин делал все сам, объясняя поступок девушки просто: «Устала с дороги…» На следующий день все повторилось. Неженка проснулась ближе к обеду, не заправляя постель, прошла к умывальнику и сразу села за стол. Не говоря ни слова, Анатолий молча косился на свою подопечную: посмотрим, что будет дальше. А та после долгой трапезы уселась перед зеркалом, долго рассматривая холеное лицо: не появились ли морщинки? Грязную посуду убрал Толик. А черноглазая, сожалея, что нет телевизора, прихватив с собой томик «Алой розы», завалилась назад в кровать.

В дальнейшем отношения между ними складывались следующим образом: новая соседка играла роль королевы: лежала, читала, отдыхала. Хозяин был слугой: варил, кормил, убирал, мыл. Два дня прошли однообразно, на третий Анатолий не вытерпел:

– Ты, подруга, за собой умеешь прибирать или тебе всегда нянька нужна?

– А в чем проблемы? – оторвавшись от книги, удивленно вскинула брови та.

– В том, что хоть я тебя и прикрываю, ты у меня вроде как в гостях, но и тебе шевелиться надо: в доме, кроме тебя, женщины нет.

– А что надо делать? – недовольно спросила черноглазая.

– Ну, хотя бы посуду мыть после еды. Или кушать приготовь.

Поколебавшись, девушка наконец-то встала, вышла на кухню:

– А что варить-то?

– К примеру, борщ, – вдруг вспомнив мать, цокнул языком Толя. – Все продукты есть, вон там, в столе и холодильнике. Картошка в подполе. Я пошел на базу… Поговорить кое с кем надо.

Сказал – ушел.