Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

И наоборот: любые, кажущиеся «людоедскими» и грубыми наезды «красных» на бизнес – «обобрать», «задушить налогами», на худой конец «поставить под жесткий контроль властей» – встречаются «широкими массами» как минимум с сочувствием. Особенно им нравится идея про «жесткий контроль властей». В принципе, обыватель в РФ вполне бы устроило, если бы весь бизнес «сидел» под контролем чиновника, мэра, прокурора или губернатора, покорно носил им «дань» и не смел шагу ступить без разрешения «хозяина края». Такая картинка большинству кажется очень даже правильной.

Почему? Почему, если в какой-то области местный бизнесмен стал «хозяином», «кормит с рук» и местных бандитов, и всю местную власть, такая картина внушает ужас обывателю?

И наоборот: если «хозяин» – это чиновник, то «все в порядке»? Ведь, казалось бы, очевидно, что и там и там – мафия, поскольку «от перемены мест слагаемых сумма не меняется»?!

Меняется. Мы уже писали, что более всего пугает нашего обывателя самодостаточность. Богатей, ставший «хозяином», подмявший под себя все органы власти территории, – это ночной кошмар рядового жителя, потому что над таким «мафиозо» нет никакой власти «сверху». Он сам по себе – то есть в представлении обывателя – держит в руках жизни всех рядовых граждан.

Если же во главе «всех» чиновник, это не так страшно, с точки зрения «совка». Ведь чиновник «встроен в Вертикаль», и на него – хотя бы теоретически – есть управа… Главный вывод

Коммунисты будут всегда собирать свою «жатву» голосов, если предприниматели продолжат свою старую тактику завоевания симпатий электората. Жителей в гораздо меньшей степени, чем того хотелось бы бизнесу, интересуют «новые рабочие места» и «благотворительность». Жителями в отношении к «богатым» движет не какая-то иррациональная зависть, а иррациональная ненависть, базирующаяся на вполне рациональном страхе. 3. Националисты

Третья сила – так называемые «русские националисты». Их основная специализация в России – защита невротизированного постсоветского обывателя от зловещей фигуры, которую мы здесь обобщенно обозначим как Нацмен^[12]. Чем же, собственно, Нацмен так пугает обывателя? Почему «борцы с нацменами» смогли выделиться в отдельную силу – ведь это означает, что страх перед Нацменом оказался у обывателя сопоставим по силе со страхом перед Чиновником и Бизнесменом?

Основы могущества Чиновника и Бизнесмена вполне понятны: это в первом случае власть, во втором – деньги. Властью и деньгами обычный обыватель обделен, и поэтому, как мы показывали ранее, он и чувствует себя перед ними беззащитным, так сказать, «голеньким».

Но, казалось бы, что такого страшного в представителях нацменьшинств? На первый взгляд страх перед ними кажется каким-то нелогичным. Ведь подавляющая часть нацменов от обычных обывателей ничем не отличается, кроме разве что забавного акцента или просто недостаточного знания русского языка. Более того, многие нацмены (например, приезжие из Таджикистана, работающие на стройке) очевидно, много беднее среднего обывателя. Да и власти вроде бы у подавляющей части нацменов еще меньше, чем у обывателя (то есть меньше «нуля»).

Откуда ж этот иррациональный ужас, который, по законам «фобии», то и дело переходит в ненависть?

Некоторые даже начинают объяснять его какими-то якобы особенностями русского народа – будто бы врожденной ксенофобией, «общинным сознанием» и т. д.

На самом деле все намного проще. У каждого отдельного нацмена может быть очень мало денег и совсем никакой власти, но обыватель все равно его боится, так как видит за ним тень всесильной диаспоры.

В принципе, «диаспора» – мудреное слово, им козыряют в основном на националистических форумах «продвинутые» обыватели, стоящие на грани превращения в «пехоту» националистических движений. Средний обыватель менее образован, слова «диаспора» может вообще не знать, однако общий смысл термина чувствует, что называется, печенкой. В простонародном понимании та же самая идея «диаспоры» может заключаться в одной фразе: «они там все заодно».

То есть в представлении обывателя отдельно взятый нацмен может ничего собой не представлять, однако за каждым из них стоит некая могущественная организация из его соплеменников. И вот эти самые объединенные соплеменники всегда готовы предоставить нацмену поддержку и вытащить его из любых неприятностей, в особенности – если эти неприятности вызваны конфликтом с бесправным, беззащитным и никому не нужным российским обывателем.

Интересно, что не только у рядовых обывателей, но и у «продвинутых», и даже у их вождей из числа «идейных националистов» представления о диаспоре довольно размытые. Мало кто представляет себе, как эта организация (организации) функционирует (-ют), кто там у них главный, есть ли у них штаб-квартира, каким образом принимаются решения и т. д. По сути, националистам о диаспорах известно лишь то, что диаспоры есть, – и этого знания достаточно. Лишняя таинственность и недосказанность здесь только создают дополнительный ореол страха – поскольку все не до конца понятное пугает.