Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

Смысл, однако, был. Членство во всех перечисленных организациях не давало никаких привилегий и не накладывало никаких особых обязанностей – но сам по себе пионерский галстук или комсомольский значок играли функцию «знака лояльности». Как бы удостоверяли, что носящий их ребенок – обычный, ничем не отличающийся от остальных советский школьник, имеющий те же права и обязанности, что и все прочие дети.

Все, однако, резко изменялось, если ученик этого знака лишался за какие-то провинности – это называлось «исключить из пионеров/комсомола». Отсутствие нагрудного знака сразу же и неумолимо означало, что этот ученик – изгой, пария^[29], что его права урезаны максимально. Более того – об исключении сообщали на работу родителей, и это был повод для их морального, а то и даже материального осуждения и наказания.

Таким образом, в советской школе действовала как бы двойная система членства: формальная – «я ученик такой-то школы» и социальная – «я лояльный советский школьник». Членство в пионерии и комсомолии играло роль своего рода «социального аусвайса»^[30], которым был вынужден дорожить каждый школьник. И преподаватели, естественно, вовсю пользовались угрозой «исключить из пионеров/комсомола» для того, чтобы воздействовать на нерадивых.

Однако с уходом социализма «система социальных аусвайсов» отмерла и замены ей так и не было найдено.

В результате сегодня учитель, если она не обладает какими-то совсем уж выдающимися педагогическими талантами, практически беспомощна в обращении с буйными, плюющими на учительский авторитет классами, особенно старшего возраста (нашумевший сериал «Школа» – как раз об этом). Учителя изнемогают в этой неравной борьбе, где они связаны по рукам и ногам.

Конечно, они могли бы обратиться за помощью к родителям – с тем чтобы всем вместе воздействовать на горе-учеников. Но – тут мы возвращаемся к тому, с чего начали: родители чаще всего отговариваются занятостью, некомпетентностью в вопросах воспитания, а на самом деле – они сами себя не в состоянии убедить, что образование действительно зачем-то нужно.

Учителя бессильны, родители сомневаются, ученики плюют. Кризис в российском образовании далек от завершения, и, пожалуй, он не прекратится до тех пор, пока не будет преодолена кастовая, феодальная система «статусов» в нашем обществе. Народ и криминал

Мы уже обсудили отношение провинциалов к самым разным явлениям повседневной жизни, но до сих пор эти темы объединяло одно – они были явлениями легального, законного порядка. Теперь настала пора рассмотреть противоположную, теневую сторону общественной жизни. Какие чувства испытывают российские обыватели к людям, «ходящим по краю (родному)», «разбойникам», к тем, кого на суконном советском языке называли «преступным элементом»?

На первый взгляд заданная тема нелепа и не стоит сколь-нибудь длительного обсуждения. В самом деле, ну как может относиться честный рядовой житель российской провинции к преступности и преступникам? Конечно же, он плохо к ним всем относится! Душегубы, воры, жулики, мошенники, прочая уголовная нечисть – это ведь все «отбросы общества». Простой обыватель наверняка испытывает к ним ненависть и отвращение… ну еще, наверно, и какую-то долю страха, ведь понятно, что от преступников можно ожидать любой пакости.

Может быть, на этом и прекратим разговор? «Криминал рвется во власть!»

Однако нет. При ближайшем рассмотрении все оказывается далеко не так просто и однозначно. Начать с того, что сама российская власть вовсе не уверена в сколько-нибудь единодушном неприятии так называемыми простыми гражданами «уголовного элемента». Президент Путин внес в Думу специальные поправки в избирательное законодательство, согласно которым запрещается регистрировать кандидатами на выборные должности лиц, когда-либо осужденных за тяжкие или особо тяжкие преступления. Даже в том случае, если судимость погашена. Естественно, поправки были со свистом и без обсуждения приняты депутатами.

Смысл запрета прочитывается без труда: власти, стало быть, вовсе не уверены в благонадежности… основной массы избирателей! Путин и его законодатели всерьез опасались, принимая такой закон, что иначе мирные обыватели, если только дать им такую возможность, возьмут да и навыбирают мэрами, депутатами и губернаторами всяких рецидивистов – убийц, грабителей да мошенников в прошлом.

И, надо сказать, основания для таких опасений имелись. В 1990-е и «нулевые», когда законодательство было более лояльно к судимым, избиратели частенько отдавали голоса за весьма сомнительных с точки зрения закона личностей. Особенно в свое время нашумело дело коммерсанта Андрея Климентьева, которого с двумя судимостями выбрали было мэром Нижнего Новгорода в 1998 году, – но выборы были тут же с громким скандалом отменены под давлением федеральных властей.