Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

И излагали даже свою теорию, которую им хотелось бы подтвердить: мол, дело действительно в каком-то специфически искаженном восприятии реальности, присущем старым, опытным работникам, в каком-то притуплении чувства опасности, будто бы всем им свойственном. Другими словами, если говорить попросту: они очень хотели бы услышать, что рабочие немного (или «много») сумасшедшие, «не такие, как мы» — потому и лезут, куда не надо, и гибнут от этого.

Рассказывать о конкретных примерах из моего исследования я, естественно, не могу — не позволяют корпоративная этика, конфиденциальность и т. д. Но в этом и нет нужды. Для иллюстрации вполне достаточно информации, имеющейся в открытых источниках. Въедливым читателям могу лишь сказать, что я знаю, поверьте, гораздо больше примеров, чем привожу здесь, — причем из самых разных производственных сфер. Ситуация везде примерно одна и та же.

Я провел фокус-группы с рабочими на десятке разных предприятий — и одно могу сказать на 100 %: они показались мне какими угодно, но только не сумасшедшими.

Я бы даже сказал, что это люди не просто нормальные, а супернормальные. Они работают за очень небольшие деньги, и их нагрузка действительно колоссальна, причем — постоянно растет. Я побывал внутри многих из этих предприятий (заказчики хотели, чтобы я изучил все «на своей шкуре») — некоторые из них показались мне буквально настоящим адом. Но там, в диких условиях, при нагрузках порой на грани физического выживания — они-таки дают продукт. Которым, между прочим, все мы так или иначе пользуемся.

Так вот вопрос, мучивший моих заказчиков из теплых офисов: хотят ли эти люди жить? Ответ таков: безусловно да. Так почему же тогда они идут — да, идут! — на постоянное, систематическое нарушение правил техники безопасности?!

Давайте вернемся на минуту к тем, с кого мы начали, — от рабочих к дальнобойщикам. Шофер спит 4 часа, 20 часов без перерыва гонит свою фуру по весьма и весьма непростым российским дорогам — все, лишь бы успеть «в срок». Вопрос — надо ли ему доплачивать, помимо платы за стандартные транспортные услуги, еще и за риск? Ведь он реально рискует своей жизнью?!

Если вы зададите такой вопрос грузоотправителю, то он сначала не поймет, о чем вы, а потом, вполне возможно, обидится. За что платить? Какой риск? Да, — скажет он вам, — допустим, что «дальнобой» уснет за рулем на 19-м часу «гонки» — и на полном ходу врежется в стоящую на обочине цистерну с бензином. Он, понятно, погибнет в огне. Но ведь вместе с ним погибнет и весь мой груз! К чертовой матери полетят обязательства поставки, груз не просто не придет вовремя — он не придет никогда!

Ни грузоотправитель, ни хозяин фуры — работодатель водителя — не могут платить ему за риск, так как этот риск включает в себя не только жизнь работника, но и сохранность груза и самой фуры. Факт в том, что никто — ни заказчик, ни работодатель — не заинтересован, чтобы дальнобойщик рисковал. Им этот риск совершенно ни к чему. Для них груз и сама фура стоят гораздо дороже жизни работника.

Поэтому «за риск» никто не платит. «По умолчанию» обеими сторонами риск понимается как исключительно личная ответственность работника. «Да и как это будет выглядеть? — спросит нас хозяин фуры. — Что, «я тебе заплачу, чтобы ты рискнул чужим грузом и моей фурой?!»

Мы опять приходим к тому же вопросу: почему же на риск идет работник? Идет, понимая, что ему никто не будет его риск компенсировать? Более того — зная, что если «не повезет», то на 99 % его риск будет интерпретирован работодателем как его же вина?

Планы и риски

Отчего же люди рискуют, причем — массово? На фокус-группах я специально просил рабочих рассказать мне о причинах тех или иных несчастных случаев. Официальная интерпретация мне уже была известна: «неосторожность», «халатность», «безрассудство», «нежелание рабочего соблюдать требования ТБ». Однако в подавляющем большинстве случаев более подробный анализ с участием рабочих показывал иное: жертва нарушала, потому что хотела выполнить план.

Напряженность плановых заданий на российских заводах постоянно растет, невзирая на все «оптимизации».

Причем — не только персонала: на заводах нынче «оптимизируют» все. К примеру — количество плановых ремонтов оборудования (ремонтируют реже, следовательно — оборудование меньше простаивает). Или — закупают новые мощные агрегаты, не оплачивая постпродажное обслуживание. Тоже экономия! А ремонтировать заморские машины будут заводские умельцы из подручных материалов — правда, если их тоже раньше не «оптимизируют».