Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

Это явление, которое можно назвать чем-то вроде «внутреннего отрицания холокоста», для меня стало особенно отчетливо заметным в ту пору, когда я работал в «Колымском крае» — так местные жители называют Магаданскую область. Уж где-где, а там, казалось бы, в буквальном смысле каждый камень напоминает о гулаговском прошлом! Собственно, для местных жителей та память — обыденность.

Едешь по дороге из аэропорта в Магадан — шофер такси, как в иных краях об особо грибных и ягодных местах, рассказывает: «А вот, смотрите, тут справа лагерь в 1938 году полностью замерз, полторы тысячи человек, зэки вместе с охранниками. Уж больно суровая зима была, мороз около 50 градусов!» Только начинаешь приходить в себя от этих слов, шофер продолжает в том же спокойно-жизнерадостном тоне: «А вы знаете, что мы сейчас по костям едем?» — «Как по костям?!» — «Да так. Ведь дорогу эту тоже гулаговские зэки строили. Все эти бетонные плиты, почитай, на себе таскали — тогда ж без механизации обходились. Ну, а если какой зэк был уже доходяга, таскать больше не мог — он прямо в грязь падал, и плиту на него и клали. Тут под дорогой таких мноо-оого лежит…»

И так везде. Кроме того, в окрестностях Магадана, помимо нескольких действующих, осталось множество брошенных лагерей, где все сохранилось «как при Шаламове»: бараки, вышки с охранниками, «запретка» — все покосившееся, но еще вполне способное внушать ужас, особенно людям с воображением. И плюс ко всему — фирменное колымское небо: оно там кажется каким-то чрезвычайно низким, даже давящим, облака, на взгляд человека из средней полосы, проходят почти над головой. В Магадане летом нередки плотные туманы — и тогда кажется, что какое-то важное облако просто проходит через город.

Но я отвлекся. Так вот: неудивительно, что при такой богатой фактуре в Магадане периодически появляются энтузиасты, одержимые идеей как-то капитализировать мрачную славу «Колымского края». В конце концов, ГУЛАГ — один из немногих в существующем русском языке всемирно понятных брендов, наряду со словами «спутник» и «погром». Помню, в 1990 году в Западном Берлине продавал значок американскому туристу. На значке были только глянцевый синий фон, белая полоска и название города — Норильск. Турист никак не мог понять, зачем ему такой значок нужен и что это значит. До тех пор, пока я не догадался произнести волшебное словосочетание «Архипелаг ГУЛАГ». Сделка тут же состоялась к взаимному удовольствию. Впрочем, я опять отвлекся.

Так вот, энтузиасты в Магадане периодически носятся с идеей создать на базе одного — или нескольких — брошенных лагерей что-то вроде мемориального комплекса, «музея ГУЛАГа», и водить туда туристов со всего мира.

Для малонаселенной и отрезанной от «материковой России» Магаданской области деньги от притока туристов были бы вовсе не лишние, в маркетинговом плане идея вполне просчитывается, потенциал хороший.

Да и идеологических препятствий вроде бы никаких — сталинизм у нас даже при Путине официально осуждается, ГУЛАГ никто не оправдывает, а валюта стране нужна… Вообще непонятно, почему такого музея — с гостиницей для экстремалов «поживи в бараке ГУЛАГа один день за 500 евро» — до сих пор не создано.

В чем же дело? Я познакомился в Магадане с парой таких энтузиастов. Самое удивительное — они там находятся в полном вакууме. То есть их идеи — и на уровне чиновников местного правительства, и на уровне так называемых простых людей — никем не поддерживаются. Они бьются в стеклянную стену.

Более того: всех прочих местных жителей идея педалировать гулаговское прошлое их края невероятно раздражает. Пугать заезжих командированных всякими историями и байками — это одно, а увековечивать память всерьез. Тут мы и слышим тот самый протест, о котором я упоминал в самом начале. «Да что, поговорить, что ли, больше не о чем?! Да при чем здесь наш край? Мы тут вообще ни при чем! У нас. вон. золото добывают, вот! У нас тут все рыбаки! Крабы! Давайте делать музеи об этом!» Подчеркну — это дружно заявляют не какие-то надутые чиновники, которых сам бог велел подозревать в «оторванности от нужд», а самые что ни на есть рядовые представители того самого народа. Шоферы, рыбаки, золотоискатели.

Так эта идея вот уже третий десяток лет и не сдвигается с мертвой точки.