Страна, в которой ходят вверх ногами

Наши встречи со Стефанией с тех пор стали регулярными. Мы с Красной Шапочкой часто пьём кофе на открытой веранде её дома с видом на реку. Гуляем по саду, где растёт и австралийское бутылочное дерево, и редкий вид жасмина с удивительным ландышевым ароматом, и похожие на огненные сферы соцветия редкой африканской лилии. А затем спускаемся к реке, где и сидим на бархатистом газоне под огромным эвкалиптом, насчитывающим, наверное, не одну сотню лет.

Как оказалось, красная шляпка нужна для того, чтобы малыши на детской площадке узнавали её обладательницу. И, конечно же, состоятельной итальянке не нужно подрабатывать, переводя школьников через дорогу. Но зато ей очень нужно держать их маленькие руки в своей ладони, целовать тугие щёчки и вдыхать аромат детских волос. «Нет на свете такого несчастья, которое невозможно было бы вынести», – говорит мне Стефания. И я понимаю глубину жизненной трагедии, через которую было суждено пройти этой хрупкой женщине. «Твоя жизнь будет такой, какой ты захочешь её сделать. Просто позволь себе быть счастливой», – продолжает она.

Малыши, играющие в парке, вырастают и уходят во взрослую жизнь. Им на смену приходят другие. Но в сердце Стефании есть место для всех детей, прошедших через её судьбу. «Я люблю их всех и помню имя каждого», – рассказывает Красная Шапочка. Её дымчатые глаза, в которых отражаются солнечные блики, играющие на воде, уже не кажутся мне облачными. Они сейчас русалочьего зелёно-голубого цвета и спокойны, как неспешные воды реки, текущей навстречу океану. Говорят, что каждый человек при появлении на свет получает от Всевышнего подарок, определяющий его судьбу. Мне, вероятно, были даны Глаза, чтобы замечать то, мимо чего большинство людей проходит мимо. А Стефании – Сердце, чтобы любить. Так пусть же оно бьётся как можно дольше…

Это мы

«Кто я? Что я? Зачем я?», – взывает та частичка меня, которая никогда не знает покоя. «Зачем ты держишь меня при себе? Отпусти меня, прошу!», – продолжает настаивать непоседа. И я, стоя здесь, на берегу безграничного океана, посылающего ко мне нескончаемую череду бирюзовых вестников-волн, отпускаю бунтарку на свободу. То, что ещё мгновение назад жило во мне, взлетает вместе с воздушным потоком в глубину бездонного неба. Незримая нить, которая всегда будет соединять нас, разматывается всё дальше и дальше, устремляясь в глубь облачного царства. Эта нить словно пуповина, связывающая дитя с материнским телом. Благодаря ей маленькая путешественница, вырвавшаяся на свободу, становится моими глазами. Пусть летит, куда хочет, я же неотступно буду рядом.

Пролетая над небоскрёбами Голд Коста, мы поравнялись с пеликаном, царственно парящим над Лабрадором. Ни минуты не раздумывая, беглянка приземляется на одно из распростёртых в воздухе крыльев. И вот мы уже становимся частью этой огромной птицы, глядя на мир её круглыми чёрными глазами, утонувшими в ярко-жёлтой коже глазниц. Вместе с пеликаном мы начинаем медленное снижение над лагуной, тянущейся вдоль высоких сосен-сестёр, дружная семья которых живёт в маленьком уютном парке. Описывая над пляжем круг за кругом, пеликан сбрасывает высоту. И, наконец, приводняется на спокойную бирюзовую гладь, тормозя сильными лапами, словно одетыми в элегантные серо-голубые чулки.

По поверхности лагуны уже барражирует пеликанья стая, похожая на флот игрушечных канонерок. Здесь и взрослые птицы, хвосты которых украшены турнюрами из красиво собранных чёрных перьев. И более скромно окрашенная пеликанья молодёжь, которая держится на некотором удалении от вожака стаи. Пеликан-адмирал поднимает свой огромный клюв с подсумком из морщинистой, нежно-розовой, украшенной голубоватыми полосками кожи, приветствуя вновь прибывшего члена сообщества. Ловко перестроившись, пернатая флотилия направляется к противоположному берегу. Стайка серебристо-голубых рыб, попавших в лагуну во время прилива, с облегчением взирает на удаляющихся пеликанов. Возможно, что теперь им удастся дожить до следующего прилива, несущего долгожданное освобождение.

Чего не скажешь о скате, отдыхавшем в тёплой прибрежной воде. Потревоженный и огорчённый, он медленно исчезает в прохладной аквамариновой глубине. На белоснежный песок, где только что лежала тень от его причудливо очерченного мозаичного тела, наступает пеликанья лапа. Птицы одна за другой выходят на берег лагуны и идут по направлению к пляжному кафе, откуда к ним навстречу уже спешит парень с тяжёлым ведром рыбьих голов. Теперь нам самое время покинуть гостеприимного пеликана и направиться на поиск новых впечатлений. Поднимаясь над лагуной с потоком океанского воздуха, мы понимаем, что быть пеликаном, это значит быть и морской водой, и рыбой в её глубине, и даже тем парнем на пляже, который приветствует огромных птиц, как своих старых друзей…