Страна василисков (СИ)

— Я не знаю. — глухо сказала Минадзуки. — Никто не знает.

— Но распространения не было? — быстро спросил я.

— Пока мы ничего не обнаружили. — ответила она. — Прочёсывать сеть наш киберотдел начал ещё вчера.

— От него вообще можно защититься? — продолжал я. — И почему мы ничего не знаем об этом «василиске»?

— Сетевое оружие массового поражения запрещено применять против гражданского населения. — сказала Минадзуки. — Даже земляне во Вторую Солнечную не решились на такое. Всё военное оборудование и программное обеспечение оборудовано функцией автоцензора, которая сводит программы, подобные «василиску», на нет: поэтому он и не представляет такой угрозы, как прежде. Но никто не оснащает автоцензорами коммерческие устройства, господин Штайнер.

— Значит, Вишневецкую и Сэкигахару убили таким «василиском». - произнёс я. — Перерезали им горло, чтобы сбить нас с толку. И им это удалось, чёрт возьми: мы даже не знаем ничего об этом «василиске»…

— Именно так. — кивнула Минадзуки.

— Но остается Котера. — сказал я. Разрозненные фрагменты в голове один за другим складывались воедино. — Его никто не выбирал, как цель: скорее всего, он просто подхватил «василиска» совершенно случайно. А так как Титан-Орбитальный ещё не превратился в город-призрак, — меня передёрнуло, — значит Котера мог подхватить василиска только рядом с местом, где он хранится. Это возможно?

— Вероятно. — сказала Минадзуки. — Господин Штайнер, вы поможете мне?

Я покосился на столешницу.

— Сколько у нас времени? — спросил я.

Минадзуки проследила за моим взглядом и понимающе улыбнулась.

— Достаточно, чтобы вы пообедали, господин Штайнер. — ответила она. Я улыбнулся в ответ.

Но новости не давали мне покоя.

Появившийся официант поставил перед нами блюда и чашки, поклонился и исчез. Я проводил его взглядом, прежде чем посмотреть на своё блюдо. Шницель, накрытый яичницей — «по-гамбургски», хотя я смутно помнил, что такое Гамбург — подавался вместе с жареным картофелем, салатом и капустой. Я отпил чай — после сегодняшней ночи он показался мне напитком богов.

Минадзуки отсалютовала мне вилкой. Она заказала себе рыбу по-финкельвердерски — золотистые ломти, присыпанные беконом и украшенные цветной капустой и лимонными дольками.

Обязательно попробую, решил я. Но пока что меня влекла яичница.

— Приятного аппетита, господин Штайнер. — улыбнулась Минадзуки.

— И вам… — пробормотал я, прежде чем взяться за вилку. Яичницу в «Шпигеле» готовили на славу — иначе в заведении с таким названием и быть не могло.

Уже потом, когда мы покончили с едой, а в моей тарелке не было даже крошек, я обратился к Минадзуки, доедавшей последний кусочек своей рыбы. В углу её тарелки лежали две опустевшие лимонные дольки.

— Я помогу вам. — сказал я. — Но у меня есть одна просьба.

— Какая же? — спросила Минадзуки, вытирая уголки рта салфеткой. Её золотые глаза при этом изучающе глядели на меня.

— Устройте мне демонстрацию. — сказал я. — Это возможно?

— Демонстрацию? — переспросила она и кивнула. — Почему бы и нет? Но нам понадобится образец программы «василиска».

— Тот, что в очках Котеры, вас устроит? — тут же спросил я. Минадзуки вновь кивнула.

— Вполне устроит. — ответила она. — Нужно только забрать их из вашего хранилища, господин Штайнер. В Цитадели.

— Вы их оттуда не забрали? — удивился я. Минадзуки помотала головой.

— Я посчитала, что так будет надёжнее. — пояснила она. И, потянувшись через стол, отвела мою руку от загоревшегося на столешнице датчика оплаты. — Не трудитесь, господин Штайнер.

— Прошу прощения? — выгнул бровь я.

— Я плачу. — только и сказала Минадзуки.

Я открыл было рот, чтобы возразить. И тут же закрыл его, не зная, что сказать.

Минадзуки платила за меня так, будто мы были на свидании.

* * *

Свою «Накацукасу» Минадзуки посадила прямо посреди тротуара, носом почти упёршись в мемориальную табличку «250 лет сатурнианскому уголовному розыску» на стене. Я мысленно возблагодарил богов за то, что над улицей Мацуноо нету контактных проводов. Но тут были очень узкие тротуары: одной из стоек шасси машина стояла за поребриком, на ливневой решётке.

Со стороны входа к нам уже спешила дежурная в чёрной форме. Я выбрался из машины. Минадзуки потянулась было к отвороту плаща, но я остановил её.

— Парковка в неположенном месте! — на бегу выкрикнула дежурный. — Немедленно уберите машину с тротуара! И предъявите документы!

— Прошу прощения, офицер, — ответил я, заступая ей дорогу; к её чести, она остановилась, как вкопанная. Здоровую руку я запустил за отворот своего плаща, но, похоже, она и так меня узнала. В ГУМВД было немного инспекторов-мужчин с тёмно-лиловыми волосами и рукой на перевязи. — Инспектор Штайнер, уголовный розыск. Мы спешим.

Секунду дежурная рассматривала мою руку и мой плащ со свисавшим вдоль тела левым рукавом. Её глаза расширились, когда она заметила рваную дыру на плече плаща.

— Прошу прощения, господин инспектор! — отрапортовала она, вытянувшись «смирно». — Вы в порядке, господин инспектор?

— Вполне. — ответил я. — Мы ненадолго. Разрешите?

— Так точно, господин инспектор! — козырнула она.