Страна волшебная - балет

строительство зданий. Хорошо помню, как возили мы тачки с мусором

из котлована, что был на том месте, где сейчас стоит дом 25/27 на углу

167

Садовой и Каляевской. Непривычной была работа и трудной для нас.

Но потом ничего, привыкли и чувствовали себя отлично.

Надо сказать, что эта работа ничуть не мешала на следующий день

или на неделе танцевать ту же «Спящую красавицу». Не могу удержаться,

чтобы не сказать молодым балеринам (хотя сама не люблю назиданий)

и профессиональных и самодеятельных театров: не надо кататься на

коньках, это портит выворотность стопы, а копать картошку в поле, если

понадобится, не вредно и для танцовщицы.

Вспомнила я об этом потому, что вот это самое умение носить тяжелую

обувь, представьте себе, помогло при работе над ролью Светланы. Но

зато как легко было в сцене свидания с любимым, когда он клал руки

на твои плечи, приподняться уже в балетных туфлях на пальцы, стать

выше, легче, воздушней от переполнявших тебя чувств любви и

признательности... Из этих чувств как бы вырастал возвышенный классический

танец.

Эта роль дала мне, молодой, тогда еще неопытной актрисе, многое,

ибо учила быть естественной, не играть свою героиню, а быть ею. Ведь

в зрительном зале сидели такие же девушки, как моя Светлана, и они

не простили бы мне ни малейшей фальши.

Только через двадцать лет вновь встретилась я на сцене со своей

современницей, правда представительницей иного континента. К. М. Сергеев

поставил в Большом театре балет «Тропою грома» по одноименному

роману П. Абрахамса. Превосходную музыку к нему написал Кара Караев.

В свое время этот роман имел большой успех. Думаю, что и ныне он не

потерял остроты своего звучания. Образ его главной героини Сари, очень

выпукло написанный автором, давал мне, исполнительнице этой роли,

немалую пищу для размышлений, давал материал для поисков деталей ее

характера. Белая девушка, полюбившая человека с черной кожей и

отстаивающая свою любовь в стране Южной Африки, где так сильны

расистские традиции, представляла характер безусловно героический.

Балетмейстеру, мне кажется, удалось, несмотря на печальный конец —

гибель обоих героев, — создать спектакль оптимистического

звучания.

Сари знала, что ее ждет расплата, но не оставила любимого. Так

любовь победила смерть.

Мне кажется, что балерина в творчестве своем должна стремиться

к разносторонности мастерства. Это не значит, что она должна танцевать

все балеты. Есть танцовщицы с ярко определенным творческим профилем,

168

и великое счастье их, если балетмейстер создает свой спектакль с учетом

особенностей актрисы, ее дарования, ее творческих возможностей.

В этом отношении мне повезло — Светлана, Мирандолина, Ассоль

(«Алые паруса» в московской редакции), Фадетта (балет «Фадетта»

Л. Лавровский ставил ранее в Малом оперном театре в Ленинграде, но

перенес на сцену филиала Большого театра, имея в виду меня как

основную исполнительницу), наконец, Людмила в «Дочери народа». И хотя

последний балет не вошел в репертуар театра, картина допроса девушки-

партизанки, попавшей в руки гестапо, была сделана балетмейстером

Р. В. Захаровым настолько убедительно, талантливо, с таким чувством

меры, что вошла в историю советского балета как бесспорное достижение в

утверждении реалистического начала в современной хореографии.

На Первом международном фестивале молодежи в 1947 году в Праге

картина эта была показана нами и имела большой успех. Как-то после

выступления, когда я отдыхала, в антракте ко мне в артистическую

комнату постучали. Вошла девушка. Она долго не могла справиться со

своим волнением, потом обняла меня и заплакала. На ее руке я увидела

номер. И, как потом выяснилось, это был пятизначный номер лагеря

Освенцим. Марта (так звали эту девушку) была пленницей этого

страшного лагеря смерти, она испытала в жизни все то, что увидела теперь

в художественно преобразованном виде на сцене.

Можете себе представить волнение балетмейстера Р. В. Захарова и,

конечно, нас, исполнителей, когда она взволнованно благодарила за наше

искусство, которое сумело показать своими средствами правду жизни.

«То, что никто, никогда не должен забывать», — сказала она.

Такие случаи приносят актерам огромную радость. Вероятно, писатель,

художник, композитор, кинематографист испытывают большое

удовлетворение от того, что сказанное ими остается потомкам, остается людям

(ныне, правда, и фильмы о балете живут долго). Но вот это общение со

зрителем, его непосредственное, «сиюминутное» восприятие твоего

искусства ни с чем не сравнимая радость. Ты не видишь глаз, даже лиц тех,

кто сидит в зрительном зале, — это выбивало бы актера из образа, — но

ты чувствуешь их дыхание, их «сопереживание», и, если они плачут, когда

твоя героиня страдает, или смеются вместе с тобой, — это большая

награда актеру.

Можно ли почувствовать это «сопереживание» зрителя, не видя его?

Да. Можно. Приведу пример.

В балете «Красный цветок» в сцене отравления капитана советского

170

корабля китайская танцовщица Тао Хоа должна преподнести ему чашу

с ядом (зрители ранее видели, как яд был положен в сосуд). Она не

хочет, не может отравить человека, который был так добр к ней, но