Страна заката

Солнце уже прожигало покрывало из желтой мглы, висевшей над Свитуотером. Аллан обливался потом, и ему пришлось сбросить с себя куртку — рубашки, которые он взял с собой, быстро сносились, и теперь он использовал вместо них куртку. Тело и руки его побелели от цементной пыли. Спина ныла, но он продолжал трудиться: туда-обратно, туда-обратно.

Через час над тем местом, где лежал труп, выросла неровная груда бетонных обломков. Выпрямив спину, Аллан даже застонал от невыносимого зноя, но в общем несмотря ни на что испытывал чувство удовлетворения. Мертвых надо хоронить и ради них  самих, и, ради живых.

Аллан смотрел на каменную груду и тяжело дышал: у него было такое чувство, словно он спас их всех от грозной опасности...

И тут оба они выросли перед Алланом. Они вынырнули откуда-то в нескольких шагах от него. Впереди стоял Феликс, за ним Рен-Рен, но теперь он не улыбался; у обоих были очень серьезные лица, во всем же остальном они выглядели точно так же, как в первый раз, когда он увидел их. Аллан вздрогнул, но не потому, что испу­гался, а потому, что они появились так неожиданно.

Феликс откашлялся и, слегка поклонившись, сказал:

— Ты, видно, хорошо потрудился?

— Да. Мне пришлось завалить камнями то, что здесь лежит и гниет. Иначе мы все могли бы заразиться какой-нибудь болезнью.

— А тебе не кажется, что тело, которое лежит и гниет, лучше так и оставить лежать и гнить?

Феликс говорил вежливо, взвешивая каждое слово, но в голосе его звуча­ла угроза. Рен-Рен стоял позади, свесив руки, и внимательно слушал, что говорил брат.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.— В голосе Аллана не было ни из­лишнего дружелюбия, ни вызова.— Мертвое тело распространяет заразу. Покойников следует либо заваливать камнями, либо зарывать в землю.

Теперь он отчетливо вспомнил телевизионные репортажи о стихийных бедстви­ях, которые в течение многих лет происходили довольно регулярно: где-то эпидемия холеры, где-то еще эпидемия тифа, гриппа, оспы; неубранные трупы, которые зара­жали питьевую воду. В газетах довольно часто можно прочитать о подобных «ката­строфах», потому что их всегда называют «катастрофами», хотя с катастрофами эпи­демии не имеют ничего общего. Нередко они возникали в районах, расположенных совсем недалеко от Свитуотера, власти высказывали озабоченность по поводу «но­вых» заболеваний, которые еще никто не умел лечить; говорилось о появлении му­тантов хорошо известных вирусов и бактерий, на которых не действовали испытан­ные вакцины; ученые лихорадочно искали новые вакцины, однако государство отпус­кало недостаточно средств на нужды здравоохранения. Иностранные туристы между тем сидели в карантине,  а органы здравоохранения громогласно призывали к приня­тию действенных мер.

— Некоторые мертвые тела, возможно, должны... все-таки оставаться лежать. Чтобы они со временем совсем исчезли. Могилу можно всегда найти, всегда раз­рыть... Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Голос Феликса звучал скорбно, но в глазах вспыхивали молнии. Выражение лица было раболепное, туповатое. Рен-Рен шагнул было вперед, но Феликс остановил его едва уловимым движением руки. Казалось, он не чувствовал себя хозяином поло­жения и хотел прозондировать почву — и Аллана,— прежде чем принять окончательное решение. Он продолжал:

— Ты случайно увидел то, чего тебе ни в коем случае не следовало видеть. И это может оказаться очень... некстати!

Бледное лицо его заливал пот, а голос вдруг сорвался на крик, выдавая крайнее раздражение.

— Теперь послушай меня! — прервал его Аллан.— Послушай, прежде чем на­делаешь новых глупостей. Я расскажу тебе все, что мне известно. Мне известно, что полицейского, который лежит там, зовут Джозеф Бин. Мне известно также, что его номер К 13007/59510 и группа крови у него «А», и еще мне известно, что все эти данные записаны в его удостоверении личности, которое я забрал и спрятал там, где его найдут в том случае, если со мной случится беда. Мне известно, что у него длин­ная резаная рана на животе, нанесенная, по всей вероятности, ножом, и_ я полагаю, что ботинки, которые ты носишь,— кивком головы он показал на тяжелые ботинки Феликса,— принадлежали ему.

Аллан невольно содрогнулся при мысли об объеденных вороньем ступнях трупа.

— Кроме того, мне известно, что за убийство полицейского из войск по поддер­жанию спокойствия и порядка полагается смертная казнь. Но я не собираюсь ни на кого доносить или предавать огласке эти сведения. Меня не интересует, чем вы зани­маетесь; единственное, что меня интересует, это чтобы у нас здесь был мир и покой и как можно меньше неприятностей. Понятно?

Пока Аллан произносил эту длинную речь, он не спускал глаз с лица Феликса. Он видел, как желтые глаза Феликса сначала сузились от страха и злобы, а потом начали перебегать с его собственных ботинок на каменный курган и на пряжку, ко­торая была у Аллана на поясе. Когда Аллан кончил говорить, он едва заметно по­клонился и сказал совершенно спокойно: