Страна заката

Там, где лесопарк переходил в выжженную солнцем и поросшую бурой травой равнину, которая в свое время была излюбленным местом для всевозможных пик­ников и прогулок, Аллан увидел первые огороды. В основном это были вскопанные клочки земли, кое-где огороженные временными заборами из досок и стальной про­волоки; большинство заборов было повалено, а большинство участков — запущено, земля высохла, и все заросло жесткой, цветущей, сильно пахнущей сорной травой. Од­нако изредка попадались огороженные участки, на которых грядки были аккуратно прополоты, и, судя по всему, время от времени их даже поливали. Немного дальше — там, где начинался пологий подъем, переходивший в низкие холмы,— заборы вокруг огородов стали выше, солиднее, за ними виднелись маленькие сараи и хижины. Отсюда начинались садовые участки. Здесь обработанной земли было больше, чем в других районах Парка, а на некоторых участках росли декоративные кустарники и даже боль­шие деревья. Участки были распланированы четко и симметрично, и кое-где еще сохра­нились дорожки, которые проходили Между рядами всевозможных заборов и загоро­док, в основном поваленных, ведя к воротам и калиткам, многие из которых уже дав­ным-давно не открывались. Лишь за некоторыми участками, по-видимому, регулярно ухаживали, а в общем весь район производил впечатление ужасного запустения, почти одичания.

Аллан шел вдоль изгородей, поглядывая на ряды растений там, где их еще мож­но было различить и где они не заросли и не были оплетены сорной травой, всевозможными цветами и листьями. Он ничего не знал о растениях. Аллан свысока смотрел на Дока, когда тот восхищался своим великолепно обработанным огородом за са­раем, однако голод, желание съесть еще что-нибудь, хотя он только что поел, делало его внимательным наблюдателем. Он отметил, что идет и все время думает: это можно есть? А это? Это поразило и встревожило его, потому что у него вызывала отвраще­ние самая мысль о необходимости есть траву. Но здешние запахи еще более разжига­ли его аппетит и упорно гнали его вперед и вперед; он хотел и не хотел в одно и то же время, не решался, не знал, что здесь можно есть и чего нельзя, ведь все срослось и превратилось в благоуханные соблазнительные заросли...

Внезапно он остановился. Из густого кустарника высотой в человеческий рост через узкую тропинку тянулись ветки толщиной в палец. На ветках висели большие красные ягоды, некоторые были такие спелые, что приобрели почти синеватый отте­нок. Аллан завороженно смотрел на ягоды. Ему очень хотелось сорвать их и съесть, хотя он смутно помнил, как его всегда предупреждали, чтобы он не ел то, что нашел неизвестно где... От земли, где гнили упавшие с веток переспевшие ягоды, исходил сладковатый запах. Этот запах казался Аллану чрезвычайно соблазнительным. Малень­кая серая птичка с темно-коричневыми полосками на головке и крылышках подлетела и села в нескольких шагах от того места, где он стоял. Аллан посмотрел на птичку и внезапно с каким-то очень теплым чувством вспомнил о любви Дока к своей зеленуш­ке; сейчас она высиживает птенцов, и Док наверняка знает где... Прыгая по дорожке, маленькая птичка клевала зернышки — или что-то там еще,— разыскивая их среди гра­вия. Потом она приблизилась к одной из ягод, лежавших на земле, и принялась ее клевать. Аллан с интересом наблюдал за птичкой: можно ли есть эти ягоды без вреда для себя...

Он протянул руку и осторожно сорвал с ветки ягоду. От его движения птичка вспорхнула и улетела, и Аллан почти пожалел о своем решении. Он подозрительно сжал ягоду пальцами, она оказалась мягкая на ощупь. Тогда он медленно раздавил ее, так что на землю упало несколько капель красного сока, понюхал... Запах был свежий и сладкий. Он лизнул и проглотил немного сока. На вкус он оказался кислее, чем Ал­лан ожидал, тем не менее показался ему приятным. Теперь Аллан положил ягоду в рот, немного пожевал и проглотил. Сорвал еще одзгу и снова положил в рот. Потом еще одну. А потом еще и еще, одну за другой, множество ягод—обеими руками рвал красные ягоды и жадно глотал их; вязкий сок стекал по его цодбородку, а он все ел и никак не мог остановиться. Никогда в жизни он не пробовал ничего более вкусного и освежающего! Он ничего больше не хотел, как только стоять и есть, есть до тех пор, пока не утолит своего голода, если только его можно утолить! Он наклонился над ветхой полусгнившей изгородью, чтобы достать ягоды, которые висели выше и каза­лись еще более соблазнительными... Там, за изгородью, их было больше, гораздо боль­ше, чем здесь, и они были краснее и крупнее! Он все ел и ел, и у него даже слегка закружилась голова, так что он не заметил, как на небе появилась туча и набежала на подернутое химической дымкой солнце; послышался отдаленный грохот: гром! Гром, предвещающий дождь. Первый дождь в Свитуотере почти за четыре месяца.

— Какие красивые туфли,— сказала Мэри Даямонд.— Это настоящая кожа? Она заглянула в фургон и увидела Лизины туфли на высоком каблуке.

— Да, думаю, что настоящая. Я купила их довольно давно. До нормирования...