Страницы истории сельскохозяйственной науки ХХ века. Воспоминания учёного

За Переволоками, крепостцой в 40 домов, внимание Палласа привлекает водораздел между Уралом (Яиком) и Самарой. По склонам много солончаков. Татищево – самая большая по яицкой линии крепость. В ней более 200 домов. Кроме драгун и казаков главной команды, по дистанции на форпосты ставят крещеных калмыков и башкир посменно на год. По инициативе полковника два дня проходил в присутствии столичного ученого гостя показ, как сейчас говорят, «художественной самодеятельности». Калмыки и башкиры пели песни под аккомпанемент турецкой скрипки (бива) и флейты-дудки (цур или кура) с двухструнным басом (хур) и татарскими гуслями (ятага), плясали, боролись, стреляли в цель из луков, играли в шахматы. Не прошло после этого и четырех лет, как все это войско встало под знамена Пугачева.

По дороге на Чернореченскую крепость (до 200 дворов) вся степная растительность посохла; аспект создают перекати-поле, цератокарпус и прочие ксерофиты (сухолюбы); по долине Яика много солодки, пойма его поросла обильно кустарником и тополями. В степи много саранчи, попадаются иногда фазаны. 1 июля Паллас выезжает в Оренбург. На этом этапе оставим мы экспедицию Палласа и попробуем подытожить ее результаты.

Полтора века прошло от путешествия Палласа по Заволжью до моего детства в Большой Каменке. Всего 7–8 поколений сменились от языческих жертвоприношений, игрищ, песнопений, а остатки языческих верований и обычаев после крещения «инородцев» интимно и подспудно переплелись с христианством и дошли до моего времени в виде обязательных молебствий о дожде во время упорной засухи, громких причитаний плакальщиц на похоронах и на мазарках в родительские дни, провожальных песен для невест с обязательным показом народу запачканных кровью после первой брачной ночи простынь новобрачных, кулачных боев на масляной неделе, освящения скота на Флора и Лавра и т. п.

Русский и мордовский «концы», несмотря на кулачные забавы на масленицу, «сосуществовали» вполне мирно. Каких-либо признаков «расовой дискриминации», ни в церкви, ни в школах, ни на горластых сходках не было; разве только парням с другого конца по молчаливому «закону» не полагалось ходить на «гулянки», и потому свадьбы между русскими и мордвой совершались редко. В церковной летописи села под 1868 г. имеется запись, что «племенная разность среди прихожан не составляет преграды к тем мирным отношениям, какими пользуются они в общежитии». Жители мордовского конца, давние переселенцы из Симбирской губернии, мирно ужились с русскими. Читая «Путешествие» Палласа, удивляешься, насколько разноплеменно было население Заволжья: татары, прежние «владельцы» Казанского царства (до 1552 г., года падения Казани под ударом Ивана Грозного), мордва, башкиры, чуваши, черемисы, калмыки, украинцы. И вся эта разноплеменная масса, разная по своим верованиям, обычаям, привычкам, культурным навыкам, на протяжении веков мирно переваривалась, переплавлялась в общем котле русской государственности и культуры; последняя же впитывала и сочетала культурные ростки разноплеменного происхождения и в результате дарила миру Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Толстого, Короленко, Чехова и других, отнесенных в результате проверки временем к сонму великих писателей.

Невольно на ум приходят стихи Блока о скифах:

Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.

Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы мы! Да, азиаты – мы, —
С раскосыми и жадными очами!
Для вас – века, для нас – единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас —
Монголов и Европы!

В сгустке этих образов и идей, поданных в форме звучного отточенного блоковского стиха, сколько вскрывается пластов в истории родной страны и как пронзителен взгляд в ее далекое прошлое!

Самарское Заволжье времен Палласа представляло страну с огромными колонизационными возможностями. Целинная черноземная лесостепь с дубравами по понижениям рельефа, с высоким (в рост человека!) травяным покровом на севере луговой степи с ее защитным войлоком, постепенное к югу остепнение, иссушение и засоление местности. В сухих степях юга господствуют уже ксерофиты и галофиты. По долинам рек обширные лесные массивы, полные всякой дичи и зверья. Великая река Европы – Волга с массой крупных притоков, полная неизбывных (казалось бы) рыбных богатств.