Страницы Миллбурнского клуба, 2

Б. Пастернак, безусловно, входил в референтную группу Мандельштама, и когда тот видел, что Пастернак так пишет о Сталине, – это не могло на него не влиять. Не только потому, что «все прогнулись», но и потому, что «значит, в этом что-то есть». В том же 1936 году имел место ставший известным из воспоминаний К. Чуковского эпизод, когда он и Пастернак на каком-то собрании увидели Сталина и потом искренне и долго восторгались этой личностью друг перед другом [11]. То есть давление на психику шло не только по официальным, но и по личным каналам. Невозможно достоверно понять, что О. М. (как и Б. П.) на самом деле думал о советской власти и сказать, какие его стихи о ней и о Сталине «искренние», а какие – «по заказу», пусть и внутреннему. Похоже, что исключительная темнота стиля в таких стихах – некая природная реакция на насильственно внедряемую реальность, непроизвольный отказ смиряться с тем, с чем разум требует смириться, некий сложный трюк сознания, достойный внимания психоаналитика.

Но и с «ругательными стихами» картина не намного проще. Я не хочу специально комментировать связь «Новая власть –» – «Темные строки» (динамическая корреляция 0.25, структурная 0.34). Как видно, обе корреляции здесь куда более низкие, то есть отрицание власти у О. М. происходило в целом куда яснее, чем одобрение. Но, однако, более трети «антисоветских стихов» несут в себе те же невнятности (примеры приводились ранее – такие, как «Адмиралтейским лучиком зажгла», «Запихай меня лучше, как шапку, в рукав» и др.

7. «Новая власть –» – «Удачные строки» (динамическая корреляция 0.22, структурная 0.37). Удачные строки встречаются в «ругательных стихах» примерно так же часто, как и в «хвалительных» – 37% и 33%), хотя периоды «ругани» практически не совпадают с периодами удач (0.22 – невысокое значение). Сходство структурных корреляций объясняется еще и тем, что почти треть (29%) просоветских стихов одновременно содержит и антисоветские элементы, о чем частично говорилось и что породило самый большой индекс – 6.36. Уже отсюда видно, насколько, как принято говорить, амбивалентно отношение О. М. к данной власти – он слишком часто сбивается, даже внутри одного небольшого стиха. Например, здесь (фрагменты):

Я кружил в полях совхозных –

Полон воздуха был рот,

…

Трудодень земли знакомой

Я запомнил навсегда,

Воробьевского райкома

Не забуду никогда.

Где я? Что со мной дурного?

Степь беззимняя гола,

Это мачеха Кольцова,

Шутишь: родина щегла!

  Здесь и что-то, вроде, родное в воздухе, и спохватывание, что уже тут не мать, а «мачеха», и одергивание себя – нет, все хорошо (я уж не говорю о нетипичной для О. М. изысканной рифме «никогда – всегда»). А вот примеры сильных антисоветских строк.

А стены проклятые тонки,

И некуда больше бежать,

А я как дурак на гребенке

Обязан кому-то играть.

Наглей комсомольской ячейки

И вузовской песни бойчей,

Присевших на школьной скамейке

Учить щебетать палачей.

Какой-нибудь изобразитель,

Чесатель колхозного льна,

Чернила и крови смеситель,

Достоин такого рожна...

Здесь и далее в этом стихе 1933 года О. М. очень точно передал какую-то неразрывную связь между «квартирным вопросом», кровью и «чернилами», то есть описанием всего происходящего. Вообще он, как и М. Булгаков – но кажется, еще сильнее, – чувствовал кровавую природу «писателей нового строя» (и ведь как в воду глядел, они его и сгубили, не дали ГПУ о нем забыть – см. выше о доносе Ставского). Или один из самых душераздирающих текстов, «Ленинград» (фрагменты):

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,

До прожилок, до детских припухлых желез...

…

Петербург! я еще не хочу умирать:

У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня еще есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице черной живу, и в висок

Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,

Шевеля кандалами цепочек дверных.

А самое отчаянное его стихотворение, содержащее бесподобно точные строки, которые, возможно, и спасли его от монаршего гнева:

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей...

Представляю, с какими чувствами могли читать такое сами «вожди»! Явно не с теми, с какими Вождь. И это не могло его не повеселить. Мне кажется вполне правдоподобной версия Ф. Искандера, который считал, что этот стих по ряду причин Сталину просто-напросто понравился (см. обсуждение в [11]).

А уже цитированное «За гремучую доблесть грядущих веков», где «Мне на плечи кидается век-волкодав»! А «Прославим, братья, сумерки свободы!»! В целом удачные строки в такого рода стихах качественно выше, чем в «просоветских»; в них нет половинчатости, они абсолютно искренни, ряд из них и есть вершина его творчества. Я бы ни один из «про» не поставил рядом, хотя процент удач там и такой же.