Страницы Миллбурнского клуба, 2

Я плохо себе представляю, как такое могло быть написано по принуждению или из страха. Если Б. Сарнов считает оду Сталину «вымученной» [10], то в ней есть, действительно, очень притянутые моменты, частично процитированные раньше (типа «Воскресну я сказать, что солнце светит» и др.). Но и в «Оде» проявляется неожиданное сближение между типичными для поэта мыслями и образом вождя, что придает элемент искренности при прочтении – например, здесь:

Пусть недостоин я еще иметь друзей,

Пусть не насыщен я и желчью и слезами,

Он все мне чудится в шинели, в картузе,

На чудной площади с счастливыми глазами.

Или вот еще из другого стиха:

Да, я лежу в земле, губами шевеля,

И то, что я скажу, заучит каждый школьник:

На Красной площади всего круглей земля

И скат ее твердеет добровольный.

Здесь первая строка – очень выразительный и характерный для О. М. образ, но все последующее – нечто совершенно другое. Поэт ухитрился в четырех строках соединить две противоположные идеи и выразить их в четырех стилях. Идея первая – мне очень плохо, я при смерти. Идея вторая – я живу в лучшем из миров и хочу об этом рассказать. Логической связки между ними нет (даже «но» вместо «и» во второй строке не поставлено). Каждая строка – свой стиль. Первая – трагичная и акмеистическая. Вторая – бравурно-советская в духе тех лет. Третья – пропагандистская в духе самых крайних восточных метафор. Четвертая – абсурдистская и темная (что такое «добровольный скат»?). Подобные строки есть порождение в высшей степени неординарного сознания.

Похоже, иногда он мог поломать в себе эту двойственность и надрыв и писать совсем уж по-советски, прямо как в «Правде»:

Из-за домов, из-за лесов,

Длинней товарных поездов,

Гуди за власть ночных трудов,

Садко заводов и садов.

Гуди, старик, дыши сладко'.

Как новгородский гость Садко

Под синим морем глубоко,

Гуди протяжно в глубь веков,

Гудок советских городов.

Или:

Много скрыто дел предстоящих

В наших летчиках и жнецах,

И в товарищах реках и чащах,

И в товарищах городах...

Иногда же его увлекали, как кажется, чисто звуковые игры, где на основе новой (просоветской) тематики он занимался чисто словесными упражнениями:

Необоримые кремлевские слова –

В них оборона обороны

И брони боевой – и бровь, и голова

Вместе с глазами полюбовно собраны.

Здесь явно его забавлял «бр» – необоримые, оборона, броня, бровь, собраны. Но выглядит вполне пристойно, по-советски (хотя налет знакомого абсурдизма налицо – что такое «оборона брони боевой»?).

6.«Новая власть +» – «Темные строки» (динамическая корреляция 0.90, структурная – 0.56). Я уже приводил примеры темных строк в процессе восхищения советской властью, но этот феномен все же весьма необычен – больше половины (56%) всех просоветских стихов содержит некую невнятность, а динамическая корреляция очень высока – оба коэффициента максимальные из всех такого рода, что соответствует более чем четырехкратному превышению типичного уровня «Темных строк» – индекс равен 4.35 (табл. 2, 3)! То есть степень невнятности и туманности достигала своего пика именно когда О. М. «хвалил»... Вот еще несколько примеров, в дополнение к приведенным в разделе 3.3.5 фрагментам из «Оды» (Сталину) и других известных вещей.

Мир начинался страшен и велик:

Зеленой ночью папоротник черный,

Пластами боли поднят большевик –

Единый, продолжающий, бесспорный,

Упорствующий, дышащий в стене.

Привет тебе, скрепитель добровольный

Трудящихся, твой каменноугольный

Могучий мозг, гори, гори стране!

Дышащий в стене? Каменноугольный мозг? Ладно «вместо сердца – пламенный мотор», но тут уж что-то запредельное. Вроде О. М. хотел «как все», супер-метафорично и призывно, но вышло, как только у него – таинственно и непонятно, чтобы не сказать комично. Или еще:

Мне кажется, мы говорить должны

О будущем советской старины,

Что ленинское-сталинское слово –

Воздушно-океанская подкова,

И лучше бросить тысячу поэзий,

Чем захлебнуться в родовом железе,

И пращуры нам больше не страшны:

Они у нас в крови растворены.

Что такое воздушно-океанская подкова? Что значит «захлебнуться в родовом железе»? Видимо, имеется в виду, что наплевать на поэзию, лишь бы роды (советской власти) прошли удачно, а рождается она «в железе». Но все равно – как можно в железе «захлебнуться»? В расплавленном, что ли? Или вот:

Ты должен мной повелевать,

А я обязан быть послушным.

На честь, на имя наплевать,

Я рос больным и стал тщедушным.

Так пробуй выдуманный метод

Напропалую, напрямик –

Я – беспартийный большевик,

Как все друзья, как недруг этот.