Страницы Миллбурнского клуба, 2

– Я рожден в ночь с второго на третье

Января в девяносто одном

Ненадежном году – и столетья

Окружают меня огнем.

В этом стихе есть что-то поразительное: так передать чувства не во время войны, а именно между войнами. Для нас 1937 – это символ, но для него – неужели чувствовал нечто? Похоже, что нет, это все в целом, «озирая жизнь свою». Уже в 1934-м были строки «Промчались дни мои – как бы оленей/ Косящий бег» (приводились выше).

Вот еще один удивительный образ (фрагмент), 1937 год:

В нищей памяти впервые

Чуешь вмятины слепые,

Медной полные воды, –

И идешь за ними следом,

Сам себе немил, неведом –

И слепой и поводырь...

Или вот еще, тоже 1937-й (окончание):

…И в яму, в бородавчатую темь

Скольжу к обледенелой водокачке

И, спотыкаясь, мертвый воздух ем,

И разлетаются грачи в горячке –

А я за ними ахаю, крича

В какой-то мерзлый деревянный короб:

– Читателя! советчика! врача!

На лестнице колючей разговора б!

2. «Тревога» – «Лирика» (динамическая корреляция 0.70, статическая – 0.60). Я остановился на этой паре, поскольку, вообще говоря, тревожные стихи могут быть и не связанными с личностным восприятием, посвящены «тревоге» как таковой (как мог бы писать, скажем, философ), – например, как здесь («Фаэтонщик», 1931, фрагменты):

На высоком перевале

В мусульманской стороне

Мы со смертью пировали –

Было страшно, как во сне.

Нам попался фаэтонщик,

Пропеченный, как изюм,

Словно дьявола погонщик,

Односложен и угрюм.

...

Так, в Нагорном Карабахе,

В хищном городе Шуше

Я изведал эти страхи,

Соприродные душе.

Сорок тысяч мертвых окон

Там видны со всех сторон

И труда бездушный кокон

На горах похоронен.

Здесь есть явная отстраненность, описательность. Но в подавляющем большинстве случаев тревога, печаль, страх ощущаются поэтом исключительно личностным образом, то есть вполне можно сказать, что подобные эмоции были для него очень характерны (все предыдущие примеры именно лиричны). При этом, как вспоминает Надежда Мандельштам, О. М. часто бывал очень весел и остроумен – он отнюдь не тосковал все время… Те щемящие строки о «ненадежном году рождения» были написаны в начале марта 1937-го, а вот такие – за одну-две недели до того, 24 февраля:

О, эта Лена, эта Нора,

О, эта Этна – И. Т. Р.

Эфир, Эсфирь, Элеонора –

Дух кисло-сладкий двух мегер.

3. «Удачные строки» – «Лирика» (динамическая корреляция 0.82, статическая – 0.43). Такое ощущение, что О. М., хотя и писал множество стихов на «прочие темы» (доля лирики в его творчестве составляет 46%), был в них далеко не так успешен (конечно, исходя из моего понимания «успешности»). Хорошие строки содержатся в 43% лирических стихов, в то время как во всех остальных – лишь в 7.5%, то есть почти в шесть раз меньше. О. М. хорош (велик, как многие думают) именно как лирический поэт – лишь констатирую очевидный факт. А вот примеры нескольких очень хороших, но не лирических строф, из тех самых 7.5%:

Ладья воздушная и мачта-недотрога,

Служа линейкою преемникам Петра,

Он учит: красота – не прихоть полубога,

А хищный глазомер простого столяра.

Две последние строки – блестящее и нетривиальное определение красоты, которое может войти (или уже вошло) в книги по эстетике. Или вот:

В пол-оборота, о печаль,

На равнодушных поглядела.

Спадая с плеч, окаменела

Ложноклассическая шаль.

Это об Анне Андреевне, в 1914 году. Потом ей не раз припомнят «Ложноклассическую шаль», оценили современники и потомки удачный образ. Или вот – с политическим уклоном:

Европа цезарей! С тех пор, как в Бонапарта

Гусиное перо направил Меттерних, –

Впервые за сто лет и на глазах моих

Меняется твоя таинственная карта!

«Таинственная карта» – это абсолютно здорово. А уж на моих глазах как она менялась, и раз, и два, и три за 30 лет... И сколько еще там тайн, быть может. И вот последнее, хотя еще есть:

Эта ночь непоправима,

А у вас еще светло.

У ворот Ерусалима

Солнце черное взошло.

Непоправимая ночь – это нечто...

4. «Темные строки» – «Удачные строки» (динамическая корреляция 0.89, статическая – 0.34). Итак, наблюдается два феномена. Чем больше удачных стихов в каком-либо году, тем больше в этом году и темных строк. Но, что еще интереснее, примерно в трети стихотворений и сильные, и темные строки находятся одновременно. Содержание темных строк среди стихов с удачными строками в два с лишним раза выше среднего уровня (индекс 2,07, табл. 3). Такого рода комбинации были, конечно, замечены раньше и вызывали у различных авторов желание как-то примирить то и другое – обычно «темное» объяснить и сделать его тем самым «светлым», а сильные строки оставить как есть (а то и усилить далее за счет темных). Этот дух хорошо передается, например, следующими словами М. Гаспарова [3]: