Страницы Миллбурнского клуба, 2

«И все это, и вся эта заграница, и вся эта ваша Европа, все это одна фантазия, и все мы, за границей, одна фантазия… помяните мое слово, сами увидите!». – Достоевский напишет последние строки «Идиота» 29 января 1869 года во Флоренции. По ту сторону Старого Моста, у дороги к особняку Питти, в городе, по словам поэта, «славном не меньше тех же Афин», который создал половину западной культуры и которого великий писатель западной же (но и русской тоже!) цивилизации предпочел не заметить, а точнее, не мог заметить, связанный каторжной работой («уж год почти, как пишу 3½ листа каждый месяц»), завершенной отправкой последнего фрагмента романа в «Русский вестник» с обыкновенным для него опозданием.

 Цивилизация же не поставила это автору в упрек, а перевела его книги сначала на французский (для увеселения тех самых bourgeois, которые так любят voir la mer, а заодно почитать на пляже увесистый русский роман), потом на остальные языки континента, а еще спустя некоторое время повесила во Флоренции небольшой памятный знак на итальянском наречии (значит, для своих). Дескать, в этих местах (точнее, а здешних окрестностях, «questi pressi» – похоже, дом не сохранился, да и знает ли кто, где была эта съемная квартира?) Федор Михайлович Достоевский на рубеже 1868 – 1869 годов закончил роман «Идиот». Но водрузят сию табличку все-таки не где-нибудь, а на самой главной улице южного берега Арно, которую не может миновать ни один любознательный турист, американец, европеец, китаец или русский. Кстати, в травелоге 1862 года про итальянцев нет ни одного дурного слова. Но проверяли ли это во флорентийской мэрии? Макиавелли обязательно проверил и одобрил бы земляков. Старик знал силу слов и знал, когда они становятся поступками.

Мы читаем и чтим автора «Идиота», а не «Заметок». Проблема Достоевского (да только проблема ли?), что без «Заметок» не было бы «Идиота». Или он был бы совсем другим. Как написала спустя почти целый век одна санкт-петербургская дама, «когда б вы знали, из какого сора»… Вот из такого.

Как хорошо, когда этот сор включает не только сибирскую каторгу, но и заграничные путешествия.

                                                                                                          2012

Яна Кане – родилась и выросла в Ленинграде. Несколько лет училась в ЛИТО под руководством Вячеслава Абрамовича Лейкина. Эмигрировала в США в 1979 году. Окончила школу в Нью-Йорке, получила степень бакалавра по информатике в Принстонском университете, затем степень доктора философии в области статистики в Корнелльском университете. Работает старшим аналитиком в фирме «Alcatel-Lucent». Стихи, написанные на русском языке, вошли в несколько антологий, включая сборники «Общая Тетрадь», «Неразведенные Мосты» (выпуски 2007 и 2011 гг.) и «Двадцать три». Стихи на английском несколько раз печатались в журнале «Chronogram».

Треух и деревянная флейта

Посвящается моим родителям

и памяти моих бабушек и дедушек

1. Деревянная Флейта

Давным-давно, в самой дальней дали, в Серых Горах, за еловыми лесами, за осиновыми чащами, была деревушка, которая называлась Медвежье Логово.

Если бы вам довелось добраться до Медвежьего Логова и спросить у сельчан, как их деревня получила свое название, то ответили бы они просто: «Когда-то вот там, где теперь стоят наши пчелиные ульи, была заброшенная медвежья берлога». Жители Медвежьего Логова относились к чужестранцам дружелюбно, но внимание к своей деревне старались не привлекать. А вот если бы вы остановились в ближайшем торговом городе, который назывался Каменный Мост, и задали бы тот же вопрос кому-нибудь из горожан, ну, скажем, булочнику, или белошвейке, или трактирщику, то ответ был бы занимательней: «Что ж, народ там и на вид – совсем как бурые медведи, и пропитание они себе добывают медвежье: лесные ягоды, да рыбу из ручьев. Они и говорить умеют на медвежьем языке, и колдовство переняли от своих соседей – медведей. Но при этом люди они честные, да и сыр их козий хорош. Вот вспомнилась мне про них одна забавная история ...»

И честность, и хороший козий сыр – это все было чистой правдой. Правдой было и то, что жители Медвежьего Логова жили лесным сбором и охотой, ведь в горах было мало плодородной земли, подходившей для пастбищ, полей и фруктовых садов. Сельчане большую часть года ходили босыми, одевались в серую и коричневую одежду из грубой домотканой шерсти и овечьих шкур. В глазах щеголеватых горожан они действительно походили на медведей.