Страницы Миллбурнского клуба, 2

Москва. Поздний вечер.

Комната просторная, служебная. Длинный стол буквой «Т». Здесь бывают небольшие заседания. Сейчас в комнате два человека. Оба в гражданском, но по выправке и одинаковости костюмов, белых рубашек, серых галстуков видно, что оба служат. Их возраст и осанистость позволяют судить об их значительных должностях.

П е р в ы й  – лет пятидесяти, главный. С лицом значительным и грубым, мужиковат, медлителен, основателен.

В т о р о й  – лет сорока, глаза живые, подвижен, еле дожидается, пока П е р в ы й  кончит говорить, сразу вставляет свои замечания.

Разговор продолжается.

 

П е р в ы й.  Только что звонил Гаврилов. Примерно половина аэродромов и большинство ракетных установок нанесены правильно. Вот посмотри сюда. (Склоняются над газетой.) Объекты показаны схематично, но достаточно точно. Эти газеты знают, что делать. Перед самым началом переговоров.

В т о р о й.  Хотят показать, что мы их здорово обогнали, и оправдать свою гонку.

П е р в ы й.  Цели их ясны. Нас интересует, как попали к ним эти данные. Завтра, не позднее шестнадцати тридцати я буду докладывать в Комитете. Просто доложить нельзя. В шестнадцать ноль-ноль я должен знать, откуда могла произойти утечка информации. Большего сейчас я от тебя не требую, но слишком это серьезно, чтобы тянуть.

В т о р о й.  Эта информация могла уйти только из центра, местная разведка такого огромного района невозможна.

П е р в ы й.  Значит, стратегические планы?

В т о р о й  (молчит, но видно, что готов сказать «да»).

П е р в ы й.  Не торопись. Я это исключаю. (После паузы.) Пока...

В т о р о й.  Тогда другой источник информации, но концентрированный. (Задумывается.) Не представляю.

П е р в ы й.  Иди, докладывать будешь через каждые два часа.

 

Вестибюль закрытого военного института в Прибалтике,город Н-ск. Просторно. Слева и справа гардероб. Перемешаны гражданские и военные плащи и легкие пальто. Посередине проходная. За проходной секретная часть, где выдают железные тубусы с чертежами и чемоданы. За окном яркое солнце, пробивающаяся зелень. На окнах решетки. Возле секретной части заплаканная девица, ее успокаивает парень. С улицы входит девушка с чемоданчиком. В камере хранения сдает чемодан, идет к проходной. На часах над вахтером 8.35.

 

В а х т е р.  Уже пять минут. Пропуск задерживаю.

К о р и н а  (устало). Я из командировки, только что приехала.

В а х т е р.  Командировочку покажите.

 

К о р и н а  роется в сумочке, достает командировку и паспорт.

В а х т е р.  Проходите. (Отдает пропуск.)

К о р и н а (подходит к секретке). Вилен, здравствуй. Наточка, что случилось?

 

Ш а р о в а   всхлипывает, машет рукой.

К о з л о в.  Печать потеряла, боится идти в отдел.

К о р и н а.  Как же это ты, Натка? Что теперь делать?

К о з л о в.  Ты пока секреты не бери, подождем до вечера, может быть, что придумаем. (Обнимает Н а т у  за плечи.) Ну брось, брось. Все обойдется. Посмотри, какая погода – первый летний день. Я в плаще по привычке, чуть не испекся.

Ш а р о в а, размазывая платком тушь по лицу, продолжает всхлипывать.

К о з л о в.  Ты посмотри на меня – хулиган и алкоголик – из милиции сообщение пришло. Представляешь, какой цирк будет, а я – ничего.

К о р и н а.  Что еще случилось, Вилен, тебя же уволят? Ведь у нас такие штучки не проходят.

К о з л о в (неестественно улыбаясь). Проходят, не первый раз. А уволят, так уволят. Сам уйду.

В а х т е р.  Долго вы тут трезвонить будете, что ли? (Ворчит про себя, поминает интеллигенцию.)