Страницы Миллбурнского клуба, 2

Видно было, что крестьянин был готов к горячему спору, но вдруг его манера резко изменилась. «Простите меня за мою опрометчивость, но я умоляю Вас выслушать меня. Это касается моего сына!» Марен быстро сообразил, что будет гораздо лучше выслушать этого незнакомца где-нибудь в уединенном месте, чем вступать с ним в словесную перепалку здесь, среди толпы. Он попросил Тиллу и Малиду вернуться назад к повозке и увести с собой медведя, а сам спустился с незнакомцем в укромное место под каменным мостом. Там-то незнакомец и рассказал ему удивительную историю о потерянном медвежонке с порванным ухом и о своем сыне, Тростничке, который должен проводить большую часть года в горах и учиться, как жить медведем. «Вы утверждаете, что это не Треух, но его ухо точно так же порвано пополам, как было и у того медвежонка, когда Тростничок продал его цыганам. Я уверен, что это и есть тот самый, но теперь выросший, медвежонок. Я надеюсь, что если мы вернем его матери, то она отпустит моего сына!» Марен внимательно слушал, все еще не зная, что предпринять. Селянин продолжал: «Цыгане сказали мне, что они продали Треуха семье, которая спасается от своего короля. Если это вы, вы можете жить с нами в нашей деревне в горах. Там вы будете в безопасности. Я вас очень прошу, умоляю прийти с нами в нашу деревню. Я чувствую всем своим сердцем, что так мы освободим моего сына!»

«Я должен поговорить со своей семьей», – осторожно ответил Марен.

«Я буду на рыночной площади, на углу у колодца. Я прошу Вашего снисхождения, не оставьте без ответа мою мольбу, ведь и у Вас есть сын», – сказал крестьянин.

Марен пришел к повозке, где Тилла и Малида ждали его с нетерпением. Он рассказал им всю эту странную историю о мальчике, продавшем медвежонка с порванным ухом и теперь вынужденном жить с медведицей в лесу. «Ну что ж, видно, пришло время для Треуха вернуться туда, откуда он родом, – сказала Малида после некоторого раздумья. – И пришло время для нас поискать новое место для жилья. Тилла не сможет вечно представляться парнем. А я становлюсь слишком старой, чтобы трястись в повозке. Мне кажется, мы должны рискнуть и довериться этому незнакомцу». Тилла молча слушала, чувствуя печаль и тревогу. Она не могла представить новый дом, расположенный где-то в лесу, жизнь среди посторонних людей, которых она только и видела по дороге на ярмарку. А Треух не был для нее просто домашним животным, он был членом ее семьи, как будто бы братом. Но все же она доверяла мудрости своей бабушки.

Когда к вечеру поселяне отправились к Медвежьему Логову, семья менестрелей ушла с ними. На рассвете следующего дня Тилла, Марен и Треух последовали за Сандаром в горы. Целый день они поднимались выше и выше, туда, где Тростничок жил с медведицей. Почти всю дорогу Сандар шел впереди как проводник, но по мере приближения к предполагаемому месту берлоги медведицы было видно, что Треух узнавал эти места. Он более не следовал за людьми, а шел впереди. Время от времени он останавливался и обнюхивал стволы. Тилла заметила следы когтей на коре деревьев – это медведица помечала свою территорию.

К сумеркам они разыскали берлогу. Это была большая песчаная яма, на склоне горы, которая уходила под корни огромной ели. Чуть в стороне, у ручья, был лагерь Тростничка: навес, покрытый еловыми ветвями, углубление для костра, выложенное камнями, и кладка дров.

Тростничок и медведица отсутствовали, и вся компания расположилась в ожидании у костровой ямы. Но вот их окутала темнота, и они разожгли костер, чтобы согреться, отогнать роившихся комаров и заранее предупредить Тростничка о своем присутствии.

Тилла, изможденная долгим восхождением в горы, заснула, приткнувшись к теплому брюху Треуха. Она проснулась от странного ощущения, как будто кто-то звал ее издалека. Она села, испугано оглядываясь. Костер догорел, и только светили, потрескивая, угли. Марен и Сандар дремали рядом. А Треух был настороже и высоко поднял голову. Он сел совсем прямо и весь превратился в слух. И вот Тилла услышала это – отдаленную песню флейты, которая бежала, как серебряная струя небольшого ручья, сверкающая в отблеске отраженного лунного света. Музыка звучала громче, ее источник постепенно приближался. Тилла слушала, и все ее страхи куда-то отступили, ее пальцы стали тихонько шевелиться, как бы перебирая струны лютни, отвечая созвучными аккордами. И вдруг флейта неожиданно замолкла – возможно, медведица и юноша учуяли запах дыма костра. Марен и Сандар поднялись. На время тишина повисла над ними, и только настойчиво зудели комары, которые облаком вились над ними. Но вот Тилла услыхала мягкую, тяжелую поступь приближавшейся медведицы и торопливую поступь человека.