Страницы Миллбурнского клуба, 4

Образ этот врезался мне в память и с тех пор все занимает меня, все манит и тревожит вопросами. Так что же предстало взору этого пилигрима там, за пределами гравюры? Что удивило его еще больше, чем облака, волны, языки пламени, светила и таинственные колеса, движущиеся над куполом небес? Что лежит за гранью воображения художника, создавшего рисунок? Может быть, путник узрел бурление первозданного хаоса или постиг стройную арматуру законов, предопределяющих все, что происходит во Вселенной? Или же ему открылся неиссякаемый поток Дао, порождающий, включающий в себя и уносящий все сущее? Может быть, его заворожил нескончаемый, прихотливый танец божества, создающего и разрушающего свои творения? Или же его вверг в трепет грозный лик неумолимого Судьи? Или привела в экстаз лучезарная улыбка милосердного Спасителя? А быть может, он увидел там свой земной мир и самого себя, но отраженного в зрачках, в мыслях иного живого и разумного существа, уязвимого и конечного, как и он сам, способного радоваться и страдать, стремящегося, как и он, познать и понять бытие?

Зеркальная симметрия

Если Бог создает человека

По своему образу и подобию,

То Бог многообразен и изменчив:

Женщина, мужчина,

Младенец, девушка, старик.

Молоко и кофе, горечь и сладость

Смешаны по-разному в разных чашках.

Если человек создает Бога

По своему образу и подобию,

То Бог противоречив и разнороден:

Отец, мать, судья,

Сестра милосердия, палач,

Пастух, самодержец.

Одно постоянно и неизменно:

Уязвимый и конечный создает слово,

Отделяющее темноту от света;

Познавший свою смертность

Становится творцом.

Soap Bubble

God is a soap bubble –

Sublime, without flaw,

Evanescent,

Emerging over and over,

Reflecting the universe,

Empty.

 

 

 

Лыжня

Снегопад своей пухлой лапой

Накрывает цвета и звуки.

День смыкает сонные веки.

Мне пора возвращаться домой.

Но лыжня, убегая в сумрак,

Манит, словно тропа потайная

В тридесятое государство,

В дом иной, неизведанный, мой.

Lilacs

Every spring there comes a day

When the lilac bush in the back yard

Bursts into bloom. All at once

Innumerable flowers open their petals

Flooding the midday heat,

The delicate coolness of twilight

With wave upon wave of sweetness and longing.

Three days, four... Then it subsides,

Blends back in – green into green.

When I was young, I used to think

The blooming of lilacs is fleeting.

Сирень

Каждую весну приходит день,

Когда куст сирени в углу двора

Расцветает. Бесчисленные лепестки

Открываются все сразу, затопляя теплый полдень,

Хрупкую прохладу сумерек

Волнами сладости и томленья.

Три дня, четыре – и все утихает,

Смешивается с фоном – зелень среди зелени.

Когда я была молодой,

То цветение сирени казалось мне быстротечным.

Theological Questions

Orbiting the pulsing center of their universe

The fish are passing through sunlight and shadow.

Their existence is framed, circumscribed, and protected

By the carved marble rim of the fountain’s basin.

Do they fear or worship the hands that feed them,

Remove their dead, repair the stonework;

The hands that brought their ancestors here

From another world in a wooden bucket?

Can they see that these hands now move more slowly,

That the long, bony fingers have grown stiff with age?

Self-knowledge

The early bird gets the worm.

The early worm gets a ticket

For a one-way trip down the bird’s intestine.

Therefore, seek self-knowledge.

If you are a bird,

Do not feather your bed overmuch.

If you are a worm,

Do not delude yourself into expecting

That your wings will be sprouting any day now.

Instead, dig deep and stay away from alarm clocks.

Самолет

Я привыкла доверяться самолету.

Ускорение пронзает пустоту;

Мятный, сладкий холодок на взлете;

И полет не ощущаешь на лету.

Где-то там, над облаком наркозным,

Где не сон, не смерть, а забытьё,

Изредка бросаешь взгляд бесслезный

Вниз, на тело распростертое свое.

Что судьба со скальпелем разлуки?

Я внутри, в серебряной игле.

Гул моторов остальные глушит звуки.

Безымянны огоньки во мгле.

Памяти Натальи Горбаневской

Возвращается Орфей без Эвридики…

                       Наталья Горбаневская

Отпечаток ступни в подступающий час прилива

Размывается в гладь, забывает свои очертанья.

Как и повествованье, рассыпаясь на инфинитивы,

Возвращается в круговорот языка; как становится данью

Плоть (огню ли, червям, не имеет значенья).

Орфей к Эвридике, а не Эвридика к Орфею.

Орфей к Эвридике – единственное возвращенье,

Сообразное непрекращающемуся вращенью.

Сбросив путы и слов, и напевов, Орфей к Эвридике

Ускользает из мифа за горизонт молчанья.

Master Class

In the empty meditation hall

A semicircle of sunbeams and cushions

Faces the teacher’s seat, ready to heed

The signal of the silent gong.

I, a beginner, am privileged to glimpse

This master class.

Сад

К чугунной ограде я знаю тропу потайную.

За пазухой ключ от тяжелых ворот берегу.

Как пышно в саду этом иней разросся на ветках,

Как свет многоцветно дробится на белом снегу!

Здесь синь лучезарно-ясна, без теней и печалей.

Здесь не о чем больше гадать, сокрушаться, просить.