Введение
Контраст между двумя культурами – первой (в основном искусство и литература) и второй (точные науки), который часто является непреодолимой пропастью для их носителей, хотя и осознавался в неявной форме многими мыслителями ранее (см. эпиграф), был четко артикулирован в 1959 году Чарльзом Сноу сначала в его речи в Кембридже, а затем – в книге [1], которую иногда включают в список 100 наиболее влиятельных книг послевоенного времени (http://www.interleaves.org/~rteeter/grttls.html).
Идея противопоставления двух культур и деструктивного взаимного непонимания соответствующих интеллектуальных элит немедленно нашла и сторонников, и противников, но, безусловно, не была заброшена и активно обсуждается и сейчас. Было предложено несколько вариантов преодоления разрыва, перечисленных ниже.
1. Сам Ч. Сноу во втором издании своей книги [1] предположил, что пропасть может быть преодолена посредством «третьей культуры», в которой диалог между первыми двумя будет куда более осмысленным, чем в настоящее время (предсказание, как все чувствуют, далекое от исполнения).
2. Д. Брокман в 1995 году назвал «третьей культурой» некую область, в которой представители «гуманитарного» и «натуралистического» направлений обмениваются мыслями на взаимно понятном языке, то есть, по сути, назвал этим термином некую зону научно-популярной литературы, приведя в своей книге [2] множество бесед с выдающимися учеными, склонными к подобной популяризации.
3. С. Чесноков (1995), констатируя наличие двух культур, предложил особое внимание уделять тем областям человеческой деятельности, которые уже лежат на стыке между ними, – таким как силлогистика Аристотеля (или, шире, логика вообще), что и должно способствовать преодолению взаимного непонимания [3].
4. К. Келли [4] констатировал зарождение «третьей культуры» в форме компьютерного «нердизма», в котором акцент перемещается с «высокого теоретизирования» культуры-2 (недоступного нердам) к получению эстетического и социального удовольствия культуры-1 (которую они также серьезно не знают – «Не читали Софокла», так сказать) путем непосредственного творчества в искусственной компьютерной среде, где вопрос «почему и для какой (высокой) цели?», скорее, заменяется вопросами «а как это сделать?» и «как показать, что это работает?». В качестве раннего примера такого нердизма автор приводит Томаса Эдисона, который, не владея реально современной ему наукой, сделал ряд гениальных открытий. Учитывая, что эта концепция была выдвинута в 1998 году, на заре эры Интернета, нельзя не признать, что во многом автор прав – этих самых нердов сейчас куда больше, чем тогда (как и компьютерных Эдисонов без университетского образования). Заполнили ли они пространство между двумя полюсами культуры, куда менее понятно.