Страницы моей жизни. Романовы. Семейный альбом

Помню, как-то в церкви подошел к нему почтовый чиновник и просил помолиться о больной. «Ты не меня проси, – ответил он, – а молись святой Ксении». Чиновник в испуге и удивлении вскрикнул: «Как вы могли знать, что жену мою зовут Ксенией?» Подобных случаев я могла бы рассказать сотни, и их, пожалуй, так или иначе можно объяснить, но гораздо удивительнее то, что все его предсказания касательно будущего сбывались.

Трудно также объяснить себе, как он помогал больным. Следующий факт из жизни наследника тронет сердце каждой матери. Все знают, что во время постоянных заболеваний Алексея Николаевича их величества всегда обращались к Распутину, веря, что его молитва поможет бедному мальчику. В 1915 году, когда государь встал во главе армии, он уехал в Ставку, взяв с собой Алексея Николаевича. На расстоянии нескольких часов пути от Царского Села у Алексея Николаевича началось кровотечение носом. Доктор Деревенко, который постоянно его сопровождал, старался остановить кровь, но ничего не помогало, и положение становилось настолько грозным, что он решился просить государя вернуть поезд обратно, так как Алексей Николаевич истекает кровью. Какие мучительные часы провела императрица, ожидая их возвращения, так как подобного кровоизлияния больше всего опасались… С огромными предосторожностями перенесли его из поезда. Я видела его, когда он лежал в детской: маленькое восковое лицо, в ноздрях – окровавленная вата. Профессор Федоров и доктор Деревенко возились около него, но кровь не унималась. Федоров сказал мне, что хочет попробовать последнее средство: достать какую-то железу из морских свинок. Императрица стояла на коленях около кровати, недоумевая, что же еще предпринять. Вернувшись домой, я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича.

Он приехал во дворец и прошел с родителями к Алексею Николаевичу. По их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил наследника, сказав родителям, что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось. Государь на следующий день уехал в Ставку. Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло. Но это – факт. Поняв душевное состояние родителей, можно было бы им простить Распутина; у каждого человека есть свои предрассудки, или назовите их как хотите, – и когда наступают в жизни тяжелые минуты, каждый переживает по-своему; но самые близкие не хотели понять положения, а поняв, объяснить тем, кого заведомо вводили в заблуждение.

Что касается денег, то Распутин никаких денег от их величеств не принимал, никогда от них никаких денежных сумм не получал, за исключением сотни рублей, которые посылали ему иногда на извозчика. Вообще деньги в его жизни не играли роли: если ему давали, он сразу же их раздавал. Семья его после его смерти осталась в полной нищете.

В 1913 году, помню, министр финансов Коковцов, который, как и все, не любил Распутина, предложил ему двести тысяч с тем, чтобы он уехал из Петербурга и не возвращался. Предложение это обидело Григория Ефимовича. Он ответил, что если «Папа» и «Мама» хотят, то он, конечно, уедет, но зачем же его покупать?[14] Знаю много случаев, когда он помогал во время болезней, но помню также, что не любил, когда его просили помолиться о больных младенцах, говоря: «Жизнь вымолим, но примешь ли ты на себя грехи, которые ребенок натворит в жизни?»

Вспоминаю также эпизод с одним из знаменитых врагов Распутина, монахом Илиодором. О нем, вероятно, читатель слышал много: как он в конце всех своих приключений снял рясу, женился и жил за границей. По моему мнению, это был, безусловно, ненормальный человек. Этот самый Илиодор затеял два покушения на Распутина. Первое ему удалось, когда некая женщина по фамилии Гусева ранила Распутина ножом в живот – в Покровском. Это было в 1914 году, за несколько недель до начала войны. Второе покушение было устроено министром Хвостовым с этим же Илиодором, но последний послал свою жену в Петроград со всеми документами и выдал заговор. Все эти личности, вроде Хвостова, смотрели на Распутина как на орудие к осуществлению их заветных желаний, воображая через него получить те или иные милости. В случае неудачи они становились его врагами. Так было с великими князьями, епископами Гермогеном, Феофаном и др. Я уверена, что Илиодор также ненавидел государыню и потому написал одну из самых грязных книг о царской семье. Прежде чем издать ее, он сделал государыне письменное предложение – купить эту книгу за шестьдесят тысяч рублей, грозя в противном случае издать ее в Америке. Помню, это случилось в Ставке, в 1916 году. Государыня возмутилась этим предложением, заявив, что пусть Илиодор пишет, что он хочет, и на бумаге написала: «Отклонить». В последнее время Илиодор живет в России и, кажется, состоит в прекрасных отношениях с коммунистами, зарекомендовав себя нападками на церковь и духовенство. При Временном правительстве много говорили, что брат его занимался выдачей заграничных паспортов.

Николай II, 1914–1915