Страницы моей жизни. Воспоминания подруги императрицы Александры Федоровны

Раз как-то приехал в Хомбург государь с двумя старшими великими княжнами; дали знать, чтобы я их встретила. Мы более часу гуляли по городу. Государь не без удовольствия рассматривал выставленные в окнах магазинов вещи. Вскоре, однако, нас обнаружила полиция; откуда-то взялся фотограф, и снятая с нас фотография появилась затем на страницах журнала Die Woche.

После случая с фотографом государь поспешил уехать; идя переулком по направлению к парку, мы столкнулись с почтовым экипажем, из которого неожиданно свалился на мостовую ящик. Государь сейчас же сошел с панели, поднял с дороги тяжелый ящик и подал почтовому служащему; тот едва его поблагодарил. На мое замечание, зачем он беспокоится, государь ответил: «Чем выше человек, тем скорее он должен помогать всем и никогда в обращении не напоминать своего положения; такими должны быть и мои дети!»

Немного времени спустя я вернулась с отцом в Россию, к сестре, у которой родился первый ребенок – Татьяна. Великая княжна Татьяна Николаевна была крестной матерью. Императрица писала мне, прося вернуться, и я опять уехала за границу. Во Фридберге их величества вышли ко мне навстречу очень веселые, говоря, что у них для меня есть сюрприз. «Отгадайте!» – сказал государь и затем добавил, что великий герцог приглашает меня в гости к себе в замок Фридберг. Здесь встретила меня гофмейстерина, госпожа Граней, и фрейлина принцессы Баттенбергской мисс Кар – веселая и умная девушка; мне отвели комнату рядом с ней. В этот вечер за обедом я сидела между государем и великим герцогом; против меня сидел принц Генрих Прусский, бывший в этот день в дурном расположении духа; тут же были – жена его, принцесса Ирэна, принцесса Виктория Баттенбергская и ее красивые дочери, принцесса Алиса Греческая, совсем глухая, с мужем, принцесса Луиза и два сына принца Генриха. Императрица обедала у себя, так как чувствовала себя утомленной после своего лечения. Великий герцог был очень талантливый музыкант, художник, человек либерального образа мыслей и очень популярный в герцогстве. Жена его, принцесса Элеонора, – особа очень любезная, но молчаливая. Принц Генрих отличался очень вспыльчивым характером, на вид же был красивый высокий мужчина. За вторым обедом я сидела возле него, и он рассказал мне о неприятностях, которые ему приходилось испытывать от брата, императора Вильгельма, в вопросах, касавшихся флота, где служил принц Генрих. Жена его, принцесса Ирэна, видимо, была очень добрая, скромная женщина.

Замок Фридберг, старинное здание, выстроен на горе, с видом на долину и на маленький городок Наугейм. Особенных увеселений, кроме экскурсий в моторе, не было. Императрицу я не часто видела, но иногда вечером, после того как все расходились, их величества приглашали меня к себе; как-то раз государь угощал нас русским чаем; старик Рацих, его камердинер, приготовлял ему стакан чая до сна. Государь шутя заметил, что обеды здесь очень легкие. Вообще же государь очень умеренно кушал у себя дома и никогда не повторял блюд.

В ноябре их величества вернулись в Царское Село. Императрице лечение принесло пользу, и она чувствовала себя недурно; их величества были очень рады снова оказаться у себя дома. Несмотря на свой холодный домик, я тоже была рада вернуться в Царское Село.

Большую часть дня императрица проводила у себя в кабинете, с бледно-лиловой мебелью и такого же цвета стенами (любимый цвет государыни). Оставшись вдвоем с государыней, я часто сидела на полу на ковре возле ее кушетки, читая или работая. Комната эта была полна цветов, кустов цветущей сирени или розанов, и в вазочках стояли цветы. Над кушеткой висела огромная картина «Сон Пресвятой Богородицы», освещенная по вечерам электрической лампой. Пресвятая Дева изображена на ней спящей, прислонившись к мраморной колонне; лилии и ангелы стерегут ее. Подолгу я смотрела на этот прекрасный облик Богоматери, слушая чтение, рассказы или разделяя заботы и переживания наболевшей души моей государыни и друга. Тишину этой комнаты нарушали звуки рояля сверху, где великие княжны поочередно разучивали одну и ту же пьесу, или же когда пробегали по коридору и дрожала хрустальная люстра. Иной раз распахнется дверь, и войдет с прогулки государь. Я слышу его шаги, редкие и решительные. Лицо государыни, часто озабоченное, сразу прояснялось. Государь входил ясный, ласковый, с сияющими глазами. Зимой, стоя с палочкой и рукавицами, несколько минут разговаривал и, уходя, ее целовал. Около кушетки государыни на низком столе стояли семейные фотографии, лежали письма и телеграммы, которые она складывала и так иногда и забывала, хотя близким отвечала сейчас же. Обыкновенно раз в месяц горничная Маделен испрашивала позволение убрать корреспонденцию. Тогда императрица принималась разбирать свои письма и часто находила какое-нибудь письмо или телеграмму очень нужную.