Читаем Страницы прошлого полностью

В последних действиях, четвертом и пятом, Флор Федулыч уже не содержанкой своей хочет сделать Юлию, как Кнуров - Ларису, как Великатов - Негину, как сам он, Флор Федулыч, предполагал в начале пьесы. Нет, он, за которого, несмотря на его старость, просватали бы любую из московских наследниц, он женится на Юлии, обобранной, потерявшей состояние, брошенной Дульчиным на глазах у всей Москвы. Любовь, нежность, глубокое уважение звучали во всех словах, обращенных Стрельским к Юлии, в том оберегающем движении, с каким он в последнем действии предлагал ей руку, в той гордости, с какою он сообщал Дульчину: «Я имею согласие Юлии Павловны, на вступление со мной в брак».

В разговорах с Лавром Мироновичем, Ириной Лавровной, Салай Салтанычем, Дульчиным Стрельский - Флор Федулыч был тонко и разнообразно ироничен, со всяким из них по-разному. Реплику, обращенную к Дульчину: «Один Монте-Кристо на днях переезжает в яму-с; так, может быть, и другому Монте-Кристо угодно будет сделать ему компанию?» - он произносил с подчеркнутой вежливостью, но уничтожающе по внутреннему сарказму. Я видела Стрельского во многих ролях. О некоторых из них я скажу дальше. Видела я Михаила Кузьмича и в том последнем спектакле, какой привелось ему играть в жизни: в его бенефис очень тщательно и торжественно поставили пьесу А.К.Толстого «Смерть Иоанна Грозного». Стрельский играл Грозного. Все было по установленному в провинции ритуалу: тучи разноцветных бумажек, низвергавшихся с галерки, овации, аплодисменты, вызовы, подношения… Но спектакль не пришлось доиграть - со Стрельским внезапно случился удар. Больше он никогда, не появлялся на сцене, хотя прожил еще некоторое время, медленно умирая.

Я не была бы старым театралом, если бы память о театральных радостях, полученных от того или иного актера, не была бы для меня неразрывна с глубокой и преданной благодарностью. И эта благодарность вынуждает меня сегодня заступиться за память старого актера, давно умершего и потому бессильного встать на свою защиту, когда на него посмертно взводят напраслину. Ведь не так уж много осталось сегодня в живых тех людей, которые знали и видели Стрельского на сцене.

В одной из монографий об актерах и актрисах прошлого, вышедших в последние годы, я прочитала, что М.К.Стрельский был мужем замечательной русской трагической актрисы П.А.Стрепетовой. Автор этой монографии, Р.М.Беньяш, безжалостно поносит М.К.Стрельского. Стрельский якобы и опереточный актер по призванию, и «красивый, пошлый муж-обольститель» (слова автора монографии), у которого единственное хорошее - его мягкий, приятный баритон… Для большей убедительности автор монографии ссылается на В.Н.Давыдова и приводит его отзыв о неприятном характере М.К.Стрельского.

Не стоит, думается мне, сегодня спорить о том, кто из супругов был прав, кто виноват. Оба они интересуют и должны интересовать нас сегодня исключительно как актеры, вне всякой зависимости от их личных взаимоотношений. О старых, давно ушедших актерах нам следует собирать,- собирать по зернышкам, по крупиночкам,- материалы, касающиеся их актерской личности, об их игре, ролях, о созданных ими образах, но отнюдь не подробности их семейных драм.

Стрельский служил в Вильне шесть сезонов подряд. Он был драматическим, и только драматическим, актером. Если в молодости, на заре своей актерской деятельности, ему приходилось играть иногда и в оперетке, то ведь в то время это было общей актерской участью, от которой не ушли ни М.Г.Савина, ни В.Н.Давыдов, ни сама П.А.Стрепетова. В старости, в годы службы в виленском театре, М.К.Стрельский (так же, как и жена его, Е.А.Алексеева), до самой своей смерти, последовавшей почти на сцене, оставался прекрасным драматическим актером, очень серьезным, вдумчивым и талантливым. Таким, и только таким, должны мы помнить М.К.Стрельского.

Не следует думать, будто актерский ансамбль создался в Вильне легко и без усилий. Одно дело было начать бороться за ансамбль, и Незлобин делал это по мере сил. Другое дело было добиться такого ансамбля, а для этого надо было со многим бороться и многое сломать в застарелой практике провинциального театра.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное