Странная девочка

Жене вспомнилось, как лежал серый тёплый комочек в шапке и вдруг блеснули крошечные чёрные глазки. «И зачем вы притащили эту малютку?» — упрекнул дядя Костя мальчишек. Может быть, и правда, напрасно притащили тогда Масеньку? Жила бы она у озера в чаще леса, целый день купалась, ловила бы себе рыбу, и никто бы её не ругал и не бил по носу. И не стала бы она злая, как барбос…

Жене вдруг представилось, что Лида уже умерла от заражения крови. И будто бы много всяких людей обступили Женю — тут и все ребята из их класса, и Елена Сергеевна, и Владик, и Катя-львятница, и толстый математик, который учит десятиклассников и которого Женя почему-то побаивается, хоть ни разу даже голоса его не слыхал.

Все эти люди стоят вокруг Жени, но на него не смотрят и говорят между собой: «Как жаль Лиду! Хоть и девчонка, а была очень даже хорошая. С ней было весело, и она всегда показывала, где что приклеить, и перестала обижаться, хоть десяток раз подряд называй ее «черепахой», и пускала Маську в свою большую белую ванну, и сказала Елене Сергеевне, что это она выдумала сказку про Абэвэ. А теперь её нету. Как это так? А вот так: нигде нету — ни в школе, ни дома, ни во дворе…

А всё потому, что Женя — плохой дрессировщик, не сумел Маську приручить, как надо. В зоосаду её бы скорей приручили. И там, вдобавок, на неё смотрели бы все, юннаты бы её изучали, а тут вместо изучения получилась одна беда: Маська заела Лиду, — и с кем же Женя будет теперь сидеть на парте?»

Всегда Женя ревел так, что по всей квартире было слышно, а сейчас он плакал беззвучно, потому что никогда ещё не было ему так грустно.

РЕШЕНИЕ

Утром, едва открыв глаза, Женя спросил:

— Лида умерла?

Бабушка расчёсывала волосы. Она уронила гребёнку.

— Господь с тобой, Женечка! Что ты только говоришь? Приснилась тебе, что ли, такая страсть?

Женя сел на кровати:

— Значит, она живая?

— Живая, живая! — мама подошла к Жене, заглянула ему в глаза и потрепала по затылку. — Вставай скорей! Завтрак готов.

— Дурачок-то! Скажет такое! — бормотала бабушка, закалывая на затылке свою длинную, густую косу.

Всё-таки Женя пошёл в школу со стеснённым сердцем. Ему мерещилось пустое место на парте: уж, во всяком случае, прийти в школу Лида не может, — где там, когда она погрызена так, что кровь лилась ручьём. Елена Сергеевна спросит: «А где Лида Костина?» И честный Вася ответит: «Её укусила Женина выдра. Конечно, она ещё жива, Лида, но…» Ничего другого и не скажешь!

Каковы же были изумление и радость Жени, когда, войдя в класс, он вдруг увидел на своей парте Лиду! Левая рука у неё была согнута в локте и подвешена на шёлковой косынке, завязанной у Лиды под косичками. Плотно забинтованная кисть руки уложена внутри косынки, и всё-таки видно хорошо, как много наверчено белого бинта. Лида была похожа на раненого. Женя много раз видел раненых в кино, когда смотрел картины про войну. Если не считать повязки, Лида была такая же, как всегда.

— Мне сегодня утром сделали первую прививку, — сообщила она Жене, едва тот подошёл. — В Пастеровском институте. Там от бешеных собак прививают. Ну, и после всяких укусов.

— Ты на меня не сердишься? — виновато пробормотал Женя.

Лида слегка пожала тем плечом, на котором не было повязки.

— Но ведь не ты меня укусил!

Что правда, то правда — не он! Женя почувствовал себя увереннее.

— Значит, ты от меня не пересядешь?

— Очень мне надо без конца пересаживаться!

Помолчав, Женя поинтересовался:

— А больно делают прививку?

Слегка вздохнув и устремив взгляд куда-то в пространство, Лида ответила:

— Конечно, больно! И рука здо́рово болит. Что ж! Придётся потерпеть.

Такая покорность поразила Женю. Если бы Лида его упрекала, Женя стал бы оправдываться, и обычная бойкость вернулась бы к нему. Но Лида неожиданно спокойно и храбро переносила своё несчастье и даже словом не обмолвилась, кто в нём виноват, и Женю опять охватило раскаяние.

Он молча сел на своё место, отодвинулся на край скамейки, чтобы нечаянно не толкнуть Лиду, и так смирно просидел весь урок, что Елена Сергеевна внимательно посмотрела на него:

— Здоров ли ты, Сомов?

С Лидой и Лидиной мамой, которая сама привела дочку в школу, учительница поговорила ещё до уроков, поэтому о Лидиной руке не расспрашивала.

После звонка Женя, помявшись, спросил Лиду:

— Ты, значит, никогда больше ко мне не придёшь?

— Почему же не приду?

— А как же… ведь у меня… вдруг опять… Нет уж! — Женя решительно махнул рукой и кинулся за Васей Грачёвым, который уходил из класса:

— Вася! Вася! Подожди!

Елена Сергеевна поморщилась:

— Сомов, ты кричишь, точно ты в лесу или в поле, а не в классе.

— Женя, ты куда? — позвала Лида. — Посиди со мной. Мне можно в коридор не выходить, чтобы руку не ушибли.

Женя оглянулся:

— Я скоро приду!

Взволнованно и по-всегдашнему торопливо он что-то сказал Васе, и они побежали в другой конец коридора, где находился шестой класс, в котором учился Владик.

«Юннатовский профессор» с серьёзным видом выслушал друзей. Нахмурился и двумя пальцами ухватил Женю за ухо:

— Будешь меня другой раз толкать и выгонять? — потом улыбнулся: — Не беспокойся! Всё будет в порядке…