Странная дружба (СИ)

Как вдруг огоньки изменили своё намерение. Вздрогнув, они резко заострились своими головками и, испуганно мигнув, погасли. А Женька отложила телефон и радостно захлопала в ладоши.

Потом, когда та вышлет ей сделанные фото, Танька увидит, как Макс склонился над тортом. И пойдёт, почему до своего затухания, огоньки вильнули вправо — от него.

— Исполнится, — вынесли вердикт Женька, присаживаясь по другую сторону от сестры. А Танька пока не знала, что именно. Но была рада.

— Ну? И как тебя есть? — спросила Танька у торта, оглядывая его даже на вид сладкие бочка.

— Пошли на кухню, — спохватился Максим, поднимаясь и продолжая придерживать за дно тортовую тарелку.

Танька не стала ерепениться и просто позволила Максу нести её самому. Не съест же он, в конце концов, ничего по дороге.

Хвала небесам, Женька с Максимом не стали делать праздник на уровне детского сада, и на столе среди нарезок и прямоугольных мисок с роллами стояли две высокие стеклянные бутылки.

Усевшись, Танька на правах именинницы сразу взялась за одну. Женька же, которая принялась аккуратно резать торт — свечи она вытаскивать не спешила — фыркнула в её сторону:

— Алкоголичка.

— Ой, ты из себя не строй цел… — взъерепенившаяся было Таня спешно прикусила язык. Макс успел тихо хмыкнуть, принимая у неё вино и раскручивая железную проволоку.

Когда рубиновая жидкость разлилась по бокалам, повисла неловкая пауза. Которую взяла на себя смелость прервать хозяйка именин.

— Давайте не как старпёры. Без громких тостов, — она первая подняла бокал. И Максим с Женькой, безмолвно соглашаясь, коротко звенькнули об него своими.

Вино на вкус оказалось обманчиво мягким. Настолько, что никто и не заметил, как именно исчезла целая бутылка. Зато когда Женька встала, чтобы убрать со стола опустевшую от роллов тарелку, мир явственно подпрыгнул и закружился ей навстречу. Так что ничего страшного в том, чтобы тарелка осталась на своём месте, она не увидела. Только опустилась обратно на место. Над чем-то хихикая.

Танькины движения, а заодно и речь стали плавными и даже замедленными. А вот Максим оставался по-прежнему бодр и, опустив на пол пустую бутылку, как ни в чём не бывало потянулся открывать вторую.

— А вы чего мне подарили-то? — Танька вдруг окинула Максима с Женькой растерянным взглядом. Судя по её лицу, в голове той шла активная и настоящая работа по припоминанию.

Максим с Женькой переглянулись. Они-то сразу вспомнили, что подарка имениннице так и не преподнесли.

Женька торопливо встала. Максим тоже поднялся и успел на всякий случай подхватить её под локоть — кажется, без этого она могла бы крутануться градусов на семьдесят вокруг своей оси. Вместе они вышли в коридор.

А Танька, довольная, услышала звук открываемого шкафа. И, предвкушая, развернула стул к двери, в которой должны вот-вот появиться дарители.

Странно. Такого ожидания она, наверное, даже в детстве не испытывала. Даже когда была почти уверена, что ей подарят того самого единорога-робота со светящимися в виде сердечек глазками. Но всё-таки до последнего сомневалась.

Сейчас Танька села ровно, в очередной раз натянула подол платья пониже и как примерная девочка сложила ладони на коленках. Заранее напустила на себя благостный вид. На всякий случай.

Из коридора послышалась возня. Кажется, Женька с Максимом без слов спорили о том, кто будет вручать подарок. Таньке стало даже интересно. Но больше весело — алкоголь в крови будоражил её и без того не тяжёлый нрав. Она заёрзала, когда в дверях появились хозяева праздника жизни.

Подарок нёс Максим. Хотя он и был крайне небольшим — и легко вмещался в одной его ладони. Коробочка, обтянутая глянцевой розовой бумагой. И с бантиком сверху.

Танька подхватилась со стула и приняла коробку — в ней взыграло любопытство, и она даже не поблагодарила за подарок.

Коробка оказалась неожиданно тяжёлой. Бумага рваться отказывалась. А бантик вообще кололся. Но разве это может остановить восемнадцатилетнюю женщину, которую гложет любопытство?

Наконец, картон сдался. И Танька извлекла наружу пластмассовую коробку с тёмным круглым глазком, поблёскивающим на свету.

— Это фотоаппарат мгновенной печати, — пояснила Женька чуть настороженным тоном — она до конца не была уверена, что сестра оценит подарок.

Но Танька загорелась, будто это в неё воткнули именинные свечи.

— Кру-уто! — выдохнула она сквозь широкую улыбку, сузившую её тёмные глаза.

Фотоаппарат как-то крайне удачно лёг ей в ладонь. Он теперь её, Танькин. Это отчего-то вызывало в ней чувство крайней гордости.

От избытка радости она дёрнулась вперёд, поднимаясь на цыпочках так высоко, как это было возможно и, плотно сжимая в руке подарок, всё равно с чувством обхватила одного из дарителей за шею.

И это была не Женька. Танька сама не заметила, как повисла на шее у Максима. Ей в нос сразу ударил резкий запах мужского парфюма. Крепкие плечи очень удачно подставились под её руки. И вообще всё тело у Максима показалось ей очень уверенным и сильным. И на секунду в собственном возникло старое воспоминание — как Макс кружил её на той самой дискотеке.