Странная дружба (СИ)

— Ты, значит, не обижаешься? — в очередной раз спросила Женька, искоса поглядывая на сестру.

Та едва успела прикусить себе язык — психовать совершенно не хотелось, но и убеждать Женьку в том, что никто на неё… на них никто не злится — утомило.

— А ты? — вдруг, неожиданно для самой себя спросила Танька. И запоздало подумала, что Женька могла и напрашиваться на такой вопрос.

Они встретились серьёзными взглядами. И Танька отвела глаза первой.

— Я? — задумчиво ответила Женя. — Ты знаешь… Я, по-моему, даже рада.

Танька вскинула на неё удивлённый взгляд. А Женька только с улыбкой повела плечом.

— Я, конечно, ни на чём не настаиваю… — она вдруг покраснела и стала теребить край шортиков, закатавшийся толстым жгутом.

— Подожди… — попыталась Таня уложить в голове разрозненные слова сестры. — Ты меня к вам зовёшь, что ли?

— А почему тебя это так удивляет? — сразу насторожилась Женька чужой интонации.

— Ну… не знаю… — растерялась Танька. — Ты мужика-то своего сначала спроси.

За дурашливым несерьёзным тоном она попыталась скрыть крайнюю степень смущения. Но Женька, кажется, не обратила на эту фразу никакого внимания. А вот на тон обратила.

— Почему тебя это так смущает? — «взяла быка за рога» она.

Под пристальным взглядом Танька догадалась, что отшучиваться и юлить не получится. И постаралась придать разрозненным мыслям в голове хоть какое-то подобие порядка.

— По мне это всё равно странные отношения! — в конце концов выпалила она.

У Женьки заметно поползли вверх светлые брови. Танька смутилась. Повисла тишина. Которая будто снова отдаляла их друг от друга. Чувствуя её звон, Танька снова испугалась. Что навсегда так и останется в этой тишине. Одна. Совсем одна.

— Тебе ведь нравится Максим, — Женька не спрашивала, а констатировала. — И ты ему тоже. Так в чём проблема?

— В том, что он — твой парень, — пробурчала Танька.

— Я в курсе, — издевательски холодно отозвалась Женька.

Тишина стала колоть ещё сильнее. Танька всё бы отдала, лишь бы она исчезла. И в то же время понятия не имела, что для этого нужно сделать. Женьке, как старшей, снова пришлось брать инициативу в свои руки. Как бы опасно это ни было.

— Тебе не нравятся отношения как между нашими родителями?

— Не в этом дело, — тихо пробормотала пристыженная холодным тоном Танька. — Просто… Их же надо скрывать, — она большими глазами посмотрела на сестру. — Ты вспомни, как всё детство нас только и делали, что дрессировали, кого нужно называть мамой. Я лет до шести вообще путалась, что такое «мама». И почему дома мама одна, а в других местах может быть и другая. Мне иногда казалось, что если мамы две, то и меня тоже две… А потом нам нельзя было приводить домой друзей. И опять же — в разговоре следи, чтобы не сказать «Лера»… И как вообще её для других обозначать? Не знаю как тебе, а мне всё время приходилось фильтровать, что, когда и кому говорить. По-моему, меня от этого долго считали тормозом…

Танька наткнулась на сочувственный Женькин взгляд и выдохнула. Женька помолчала. Но уже не тяжело, а больше давая сестре шанс продолжить. Но та вроде высказала всё, что лежало в груди.

— Не знала, что ты так всё это переживала, — извиняющимся голосом отозвалась Женька. — У меня было по-другому. Для меня это всегда была какая-то игра, секрет, который приятно хранить от чужих… Наверное, тяжко?

От сочувствия, скользнувшего в её взгляде и голосе Таньке захотелось плакать. Не из-за обиды. Просто от пронизывающего её чувства принятия и понимания.

— Да нет… — торопливо отозвалась она, чуть смущаясь. — Уже нет…

Женька кивнула. А потом бодро продолжила, накрывая Танькину ладонь своей.

— Давай так, — подытожила она. — Пока эту тему оставим. Недели на две. А там просто говори: да или нет. В любом случае на тебя никто в обиде не будет. Но прими это решение сама.

Танька посмотрела на сестру и внутренне восхитилась. Когда она научилась так выруливать сложные вопросы? А сестра тем временем улыбнулась.

— И мой «мужик» против не будет. Но если захочешь его у меня просто увести… — Женя сделала многозначительную паузу. — Я тебе глотку перегрызу.

Такая милая улыбка и такие страшные слова. Танька против воли прыснула. И, собравшись, ответила — всё-таки юморить тут можно не только Женьке.

— А ему что — не перегрызёшь?

— Ему — не перегрызу, — не моргая, согласилась Женька.

Обе заговорщицки хихикнули. И подспудно поняли друг друга.

Танька упёрлась головой в стенку. Женька вытянула ноги и принялась дёргать тонкими лодыжками. Комната всё сильнее наполнялась ночной свежестью и отдалённым уличным гулом. И почему-то мягким трением сверчков. Хотя откуда им взяться в городской черте?

***

Женька никогда не считала себя активной или инициативной. Предпочитала передавать бразды правления кому-то другому. Маме с папой, Лере, Максиму, да даже младшей Таньке. Она бы и сейчас лучше так сделала. Но… Если ничего не делать, то ничего и не произойдёт. И в некоторых вещах нужно находить внутреннюю смелость. Поэтому Женька, попереживая внутренне, всё-таки развернулась к Максиму.