Странная дружба (СИ)

Хвала небесам, всё ещё скованным грозой, Женя не имела привычки дразнить его или применять иные формы интимного произвола. Так что, глядя на Максима потемневшими глазами и вдыхая через приоткрытые пересохшие губы, она ловкими пальцами отодвинула ластовицу в сторону, оголяя пухлый розоватый бугорок со светлыми волосками. И, осторожно перебирая коленками, стала двигаться ближе.

Руки Максима машинально дёрнулись вперёд — ещё непонятно куда конкретно, просто к Жениному телу. Но их остановило неожиданно сильное и уверенное касание. Даже хватка.

Танины руки плотно вдавили их с обеих сторон в мягкую обивку дивана. До тех пор, пока эта самая обивка не стала казаться твёрдой. А руки Максима расслабились и перестали удерживать напряжение. Только тогда маленькие ладони перестали быть властными и снова стали тёплыми и нежными. Они симметрично скользнули на крупные запястья и остановились там, не в силах полностью обхватить их пальцами. Замерли, будто ещё ожидая, что Максим будет сопротивляться. И только через несколько секунд двинулись дальше, оглаживая предплечья и безжалостно поднимая волосы на них дыбом.

Стало жарко. Очень. От Жениной и Таниной близости. От того, как Женин лифчик сминается, елозя по его грудной клетки — кроме него между их телами больше ничего не было. Да и тот быстро сполз к животу, позволяя девичьим грудям беспрепятственно его ласкать. От того, как Таня сильно сжимала его плечи и не давала перевести дыхания своими поцелуями. Её жадно дыхание так и норовило забрать собственное. Её твёрдые зубы сошлись на мочке уха, отчего Максим зашипел, резко втягивая очень холодный на фоне разгорячённого нёба воздух.

Движения Жени стали уверенными — она только начинала в таких случаях, как лесная нимфа, почти скромно и по возможности невесомо. Дальше же нимфа неизменно взрослела, если не до уровня валькирии, то где-то близко.

Влажная вагина плотно и влажно обхватывала его член — Максим чувствовал ребристые жаркие стенки. Давление их то усиливалось, то опадало, мажа всё вязкой влагой.

Таня притиснулась ближе. Движения её рук стали теряться на коже и уже плохо получалось разобрать, что именно она трогает. Но плавные, настойчивые прикосновения всё равно отзывались в голове и ещё больше сбивали дыхание.

Рук его больше никто не держал. Так что он смог притиснуться к себе Женино тонкое и живое тело. Её лицо на пике движения оказалось выше. Рассмотреть его толком не получилось — Женя тут же накрыла его тонкими губами. Её поцелуй был до ломоты в зубах жадным. А накрывающее движение тазом таким сильным и каким-то сладким, что Максим едва не кончил. Но секс втроём накладывает определённые требования к выносливости. К которым Максим учится приспосабливаться. Так что следующее Женино движение уже ощущается спокойнее.

Она вдруг отстраняется. Не полностью, только верхней частью, и замирает. Глаза прикрыты. Покрасневшие губы судорожно хватают воздух. Прогибаясь в спине, она наощупь хватается за Максима. И попадает одной рукой ему на плечо, а второй — на локоть Тани.

Даже в таком состоянии — когда Максим чувствует набухающий пульс внутри её промежности — она не может не чувствовать, что держится не только за Максима. Но и не думает «исправлять» положение.

Таня инстинктивно подвигается ближе к ней. Ей, распалённой, с буханием внизу живота, влагой между бёдрами и почти с исступлением в груди, хотелось слиться с «предоргазменной» Женей.

У той на теле выступил мелкий пот. Поблёскивал, как серебро, на заострившейся груди. Подчёркивал гладкие изгибы талии. Лежал на подрагивающих мышцами бёдрах. Таня, поддавшись порыву, потянулась навстречу и погладила напряжённый живот, по пути сталкиваясь с рукой Максима, обнимающего Женю за ягодицы.

Тёплый, живой живот. Подчиняющийся неровному, сбитому дыханию. Чуть подрагивающий под рукой от Жениных елозящих движениях на Максиме.

Женя приоткрыла глаза. Голубой свет внутри них прошиб Таню насквозь. И лёгкое, совершенно кошачье движение, обдало её теплом.

Женины губы накрыли её собственные. Дыхание от приятной неожиданности перебило, и Таня пришлось инстинктивно разомкнуть губы. Но дышать, конечно, всё равно не получилось — зато Женин юркий, остренький язык, скользнул внутрь. Увлекая собственный, он затеял короткую, но сильную игру, вовлекающую губы.

Не прошло и минуты, как Женя отстранилась. С коротким стоном, прикрытыми глазами и покорно опавшими плечами. Бёдра её последний раз сжались и тоже блаженно расслабились.

Такой стремительности от разомлевшего было Максима Таня не ожидала. Тот ринулся к ней так быстро, что она, кажется, даже не успела уловить его движения. Женя, в отличие от неё, сориентировалась быстрее и уже сидела на диване, бездумно поправляя волосы — заводя непослушные прядки за уши.