Жюстина: – Но ведь это не так уж плохо – послушать слово Божие и узнать что-то о Боге. Я бы не смогла прожить столько лет, если бы меня не поддерживали духовные наставления моего отца. Он успел кое-чему меня научить, пока еще был жив. Я нахожу большое утешение в вере в Божественного Отца, который всех нас видит и читает в сердцах.
Кэтрин: – Ох, избавь меня от этой ерунды! Религия – это просто инструмент, с помощью которого одни люди контролируют других. Я достаточно насмотрелась этого на острове Моро.
Диана: – Согласна с Кэтрин. Если бы тебя насильно затолкали в это чертово общество…
Беатриче: – Прошу вас, давайте воздержимся от споров. Мы это уже проходили. Жюстина никогда вас не переубедит, а вы не переубедите ее. Кэт, возвращайся к своей истории. Нашим читателям не нужен религиозный диспут.
Наконец прозвонил колокол, возвещавший перерыв на обед. Кэтрин просидела почти весь день в неудобной позе, занимаясь бесполезным трудом и слушая какую-то бессмыслицу. Да кому вообще нужны эти уродливые полотенца? Или не менее уродливые детские комбинезончики, которые шили более искусные мастерицы из числа покаянниц? Уж точно не детям, которые предпочли бы бегать голышом, как животные или дикари. И это куда лучше послужило бы их здоровью!
Ко времени десерта, состоявшего из жидкого чая, Кэтрин окончательно осознала, что в Обществе Магдалины не кормят мясом. «Растительная пища куда здоровее мясной», – говорил преподобный Трокмортон – вы когда-нибудь слышали подобную чушь? Кэтрин с отвращением смотрела в тарелку, на субстанцию, которую сестра Маргарет бодро отрекомендовала ей как овощное рагу.
– Ты совсем не ешь, – прошептала Агнес, сидевшая рядом с ней. – Ты не заболела?
– Я решила поститься, – сообщила Кэтрин. – Пусть голод поможет мне продвинуться в покаянии.
– Ох, я тебя очень понимаю! – отозвалась та. – Я тоже так чувствовала, пока не обрела мир через прощение грехов. В свое время ты тоже этого достигнешь, обещаю.
Кэтрин взглянула в ее худое честное лицо и невольно задумалась, какова Агнес на вкус. Конечно, сплошные кости, мяса всего ничего. Вот Дорис выглядела куда аппетитнее.
Девочка, сидевшая напротив, – совсем юная, не старше тринадцати – с интересом рассматривала Кэтрин, но, когда та ответила ей прямым взглядом, тут же опустила глаза.
После обеда последовало чтение, потом общая молитва, и наконец воспитанницам приюта Магдалины было позволено идти по кроватям.
– Ты спишь не в дормитории, – оповестила ее сестра Маргарет. – Ступай за Элис, она тебя проводит. Вот твоя рабочая одежда, которую ты наденешь завтра утром, и спальная рубашка. Ее недавно постирали, так что она еще влажная. Платья и белье у нас стирают раз в неделю, простыни – раз в месяц. Если у тебя есть какие-то вопросы, задай их Элис, она тебе все объяснит.
Элис оказалась той самой девочкой, которая пялилась на Кэтрин через стол за обедом.
– Нам сюда, – она указала путь и снова странно взглянула на Кэтрин через плечо, но больше ничего не сказала. Кэтрин поднялась вслед за ней на четвертый этаж, где находились небольшие спальни, рассчитанные на двух девушек, которым полагалась одна кровать. Кроме кровати в комнате был только сундук для одежды и единственный деревянный стул. При виде узкой кровати, которую нужно было делить с Элис, Кэтрин невольно задумалась, как она собирается незаметно выбираться из комнаты ночью. Может, у Элис крепкий сон?
– Давайте я вам помогу раздеться, мисс, – предложила девочка. – В смысле, со всеми этими пуговками.
На платье Кэтрин и правда было немало пуговиц. До сих пор она не задумывалась, как трудно будет их все расстегивать в одиночку.
– Спасибо, – поблагодарила она Элис. – И не нужно звать меня мисс, я просто Кэтрин.