Странная история Джейн Остин и сестер Бронте

В назначенное время я пришла туда, и нас, желающих послушать о последних днях Распутина, оказалось человек десять. Что было легко объяснить, потому что больше народу в комнатах, где все эти события происходили, и не могло поместиться. Дама-экскурсовод сказала нам, что фотографировать тут можно только за отдельную плату, поэтому все (и я в том числе) убрали фотоаппараты и телефоны подальше в сумки. Затем нас завели в маленькую прихожую, в которой рассказали о том, что Распутин был человеком, которого ненавидело все дворянство России. И из-за которого даже поссорилась две родные сестры – Императрица Александра Федоровна и Елизавета Федоровна, вдова Московского градоначальника.

Потом нам показали фотографии Феликса Юсупова и его жена Ирины, а затем мы сошли по лестнице в небольшую комнату, одна часть которой была приподнята и оформлена колоннами. Оказывается, что это был кабинет Феликса. В то время каждому молодому богачу было положено иметь помещение с отдельным входом-выходом. Называлось оно «гарсоньеркой». Здесь он мог встречаться с друзьями и проводить так называемые «мальчишники». Так вот там всю нашу группу поставили у колонн, и вокруг нас оказалось много фотографий, связанных с жизнью Григория Распутина, которые мы сразу стали рассматривать, а сама экскурсовод спустилась в другую часть, где были представлены восковые фигуры четырех высокопоставленных военных, которые участвовали в заговоре. Особо мне запомнился молодой человек, стоявший у окна и смотревший в него, отдернув занавеску. Почему-то от этой фигуры веяло какой-то необъяснимой тревогой. Казалось, что еще минута, и он обернется и скажет нам что-то ужасное.

А дальше всем присутствующим предложили спуститься в низкий подвал со сводами, где нашего появления уже ждали фигуры сидящего там Григория Распутина и стоящего у стола Феликса Юсупова. Сначала все шло спокойно. Нам начали рассказывать про отравленные пирожные, которые ел в ту ночь святой старец, но вдруг погас свет. Я сразу подумала, что это так задумано, поэтому совсем не испытала страха. Меня уже так пугали в Бункере Сталина в Самаре, но в этот раз свет почему-то долго не зажигался. Тогда присутствующие люди стали доставать телефоны и фотографировать фигуры из воска. Тут экскурсовод нам сказала, что, может быть, мы все-таки выйдем из помещения, но все закричали – нет, мы подождем здесь, когда свет зажжется. И, действительно, когда еще удастся в обычной жизни испытать подобные ощущения? Тогда дама-экскурсовод продолжила свой рассказ о той злополучной ночи, но, похоже, ее уже никто не слушал, а все только без конца фотографировали, и от этой темени и бесконечных ярких вспышек, которые освещали восковые лица героев той далекой истории, мне становилось все больше и больше не по себе.

Наконец, экскурсовод еще раз предложила нам покинуть темный подвал и открыла сбоку дверь в какое-то маленькое помещение. Все медленно туда двинулись. Я шла одной из последних, но на выходе из этого подвала, почему-то вдруг обернулась и посмотрела на старца в проем около фигуры Юсупова. А в этот момент кто-то делал последний снимок, и поэтому свет от телефона ярко осветил лицо Распутина, и оно мне показалось абсолютно живым. И даже как будто великий старец на меня так сурово посмотрел! Это было что-то!

Дальше мы все оказались в комнатке с крошечным окном, в которой было немного светлее, и экскурсовод продолжила рассказывать о том, какие документы висят тут по стенам и что было в стране, когда всем стало известно о смерти Распутина. Я же стояла и смотрела на его посмертное фото с отверстием точно посередине лба. И тут неожиданно раздались вопли! Какие-то восторженные, а какие-то и не очень! Оказалось, что в подвал зашла группа иностранных туристов, которые совершенно не ожидали, что с Распутиным они будут знакомиться в темноте. Поэтому нашу короткую экскурсию пришлось быстро заканчивать, чтобы освободить место для выходящих иностранцев, не держать же их там. Но к этому времени свет во Дворце так и не появился, поэтому мы все, натыкаясь друг на друга, стали пробираться в темноте по запутанным дворцовым подвалам за белеющей фигурой нашей дамы-экскурсовода.

Наконец, мы кое-как вышли в холл, где было полным-полно народу, потому что экскурсанты из разных стран все прибывали и прибывали. А дальше я, еле-еле выйдя из дверей, в которые все входили и входили новые люди, увидела, что набережная Мойки у дворца вся заполнена автобусами. Оказывается, как я потом узнала, посещение Юсуповского Дворца и комнаты, где убили Распутина – это как раз то, что и хотят увидеть иностранцы в Петербурге. Но в этот раз конвейер экскурсий почему-то дал сбой, хотя, говорят, такого раньше никогда не было. А я, отдышавшись, пошла потихоньку к Исаакиевскому собору, чтобы немного посидеть около него в сквере и прийти в себя. Где я была еще в тот день, я сейчас не особо помню, наверное, просто бродила по городу, а затем вечером вернулась в гостиницу. Но утром следующего я уже была на вокзале и скоро села в поезд, отправлявшийся в мой родной город.