Странная Салли Даймонд

Я был отчаянно одинок. Иногда я ходил на интернет-свидания, но так и не создал настоящих отношений. Я все равно спал с некоторыми женщинами, если они этого хотели. Секс был спешный, физически приятный, но эмоционально пустой. Мое стремление к подлинной связи не могло быть удовлетворено незнакомцами.

Практически через год после ее смерти тест ДНК показал стопроцентное родство Линди с ее старшими братьями, Полом и Гэри Уэстонами. Оба ее родителя давно ушли в могилу, так и не узнав, что случилось с их дочерью, а братья остались наедине с мучительным вопросом, где она пропадала двадцать девять лет.

Я думал о своей сестре и матери в Ирландии. Я регулярно их гуглил. Информации оказалось много. Сайты про реальные расследования сравнивали моего отца с лордом Луканом, но отец никого не убивал. Не напрямую. Дениз Нортон умерла в психиатрическом отделении примерно через год после освобождения из дома отца. Мою сестру, Мэри Нортон, удочерили в Англии. Конор Гири пропал без следа. Я везде искал упоминания про сына Конора Гири. Неужели Дениз не сказала им обо мне? Она забыла меня? Она и правда была безумна? Или просто запугана? Как же мне промыли мозги! Мой отец был злом. И я был злом, хотя бы наполовину. Мне пришлось жить с этим. У меня вошло в привычку проверять новости об истории Дениз Нортон как минимум раз в месяц.

В декабре 2017 года в Ирландии разразилась новая сенсация. Мэри Нортон, моя сестра, пыталась самостоятельно кремировать своего приемного отца. Я видел ее фотографию с похорон Томаса Даймонда. Высокая, мощная, в черном пальто и веселенькой красной шапке. Она была похожа на меня – нос, разрез глаз. Томас был психиатром ее матери, и он тайно удочерил мою сестру после смерти Дениз. Я знал, где Мэри теперь: ее новое имя, название деревни.

Во мне зажглась искорка. У меня есть шанс сделать что-то хорошее. Исправить ошибку. Я вспомнил, как вырвал того медвежонка из ее маленьких пальчиков. Я мог вернуть его. Я осторожно запаковал его в обувную коробку и послал вместе с короткой анонимной запиской.

Через шесть месяцев настоящее имя моего отца все чаще начало всплывать в интернете, а потом и на страницах «Нью Зеланд Геральд». Они опубликовали его очень старую фотографию – гладко выбритого и без очков, сделанную еще в Ирландии. И эскиз художника, как он приблизительно мог бы выглядеть около восьмидесяти. Почему они начали искать его сейчас? Как они связали сбежавшего педофила Конора Гири с Новой Зеландией? Кто сказал им, что он жил здесь?

И тут я понял, что это был я. Посылка с Тоби дала им наводку на связь с Киви. Как же глупо с моей стороны! Я эксперт по кибербезопасности. Я всегда умел прятать свою историю запросов с помощью специального программного обеспечения, и я был не настолько туп, чтобы появляться в соцсетях, но именно я стал человеком, который навел полицию Ирландии на Новую Зеландию. И теперь они искали его. Ирландского дантиста на пенсии. И никакого упоминания о сыне.

В августе 2018 года мне поступил звонок из полиции Новой Зеландии. Со мной хотели побеседовать по поводу моего отца, Джеймса Армстронга. Полицейские пришли ко мне домой. Было несложно изобразить скорбь по поводу его гибели в сгоревшем автомобиле в 1985 году. Они спросили, где родился я и где родился он. Моя история была настолько хорошо отрепетирована за тридцать девять лет, что они почти не задавали уточняющих вопросов. Они спросили, говорит ли мне что-нибудь имя Дениз Нортон. Использовал ли мой отец другое имя? Где он изучал стоматологию? Где я жил в Ирландии? Проявлял ли отец интерес к другим детям? Почему я был на домашнем обучении?

Мне прекрасно удалось создать портрет строгого, но снисходительного отца, глубоко скорбевшего по моей умершей матери после нашего возвращения из Ирландии. Я описал подчеркнутое отсутствие у него интереса к другим детям и его уверенность, что образование в Новой Зеландии оставляет желать лучшего. Я смог воссоздать его документы, подтверждающие стоматологическую квалификацию в Ирландии, на которых имя Конора Гири было искусно заменено на Джеймса Армстронга.

Конор Гири, говорил я, был эксцентричным, но любящим отцом и великолепным дантистом, что может подтвердить любой из его пациентов. И я скучаю по нему каждый день. От лицемерности собственных слов я буквально заплакал. Детектив извинился за вторжение и сказал, что больше они меня не побеспокоят. Стало ясно, что они считают этот след ложным. У мужчины, которого они искали, не было сына.

Я продолжал следить за всеми новостями по поводу моей сестры, Мэри Нортон, живущей теперь под именем Салли Даймонд в Каррикшиди, гр. Роскоммон, Ирландия. Я испытывал к ней какую-то теплоту. Все репортажи описывали ее как «одиночку» и «изгоя», причем как в школе, так и в деревне. Я не смог найти никакой информации про ее работу и карьеру. Я сочувствовал ей. Может, так и выглядит родство?