Странная Салли Даймонд

– Она умерла. – После этого повисла пауза. Я ждал, что Ранджи выразит мне свои соболезнования, но он ничего не сказал. Я продолжил: – Хочешь зайти посмотреть телевизор? Только меня нельзя трогать.

– Нет, хренов чудик! С чего мне тебя трогать?

Все пошло не так. Он стал уходить.

– Может, поболтаем позже? – крикнул я ему вслед, пытаясь скрыть отчаяние в голосе.

Он не оглянулся.

Тем же вечером, за ужином, я аккуратно рассказал отцу, что разговаривал с нашим соседом.

– Темнокожим парнем? – спросил он, сморщив нос от отвращения.

– Ну да, но его тетя белая, так что, думаю, он метис. Он был не очень дружелюбен.

– Не надо тебе общаться с ними. Я чуть не отказался от покупки этого дома, когда узнал, кто живет рядом. Наверное, поэтому он и был такой дешевый.

– Но мне все-таки хотелось бы иметь друзей, кого-нибудь моего возраста.

Отец положил нож и вилку.

– Я думал об этом, – сказал он. – Предоставь это мне.

Я был в восторге. Следующие несколько недель отец занимался переоборудованием сарая. Я помог ему протянуть электричество из главного дома по траншеям, которые мы выкопали вместе. Мы перелопатили кучу книг по строительству, чтобы провести водопровод от основной канализации в угол сарая. Отец установил огромную раковину, туалет и современный душ. А потом купил еще и плиту с холодильником. Стены отец обклеил коробками от яиц.

– Звукоизоляция, – пояснил он. – Человеку нужно личное пространство. Я думаю найти жильца – молодого человека, который сможет работать из дома и составить тебе компанию.

Мне ужасно понравилась эта идея, но меня ждало разочарование: даже через несколько месяцев этот предполагаемый жилец так и не материализовался.

– Сложно найти подходящего человека, – объяснил отец. – Но не волнуйся, я продолжу поиски.

Через несколько недель после нашего первого разговора Ранджи Парата объявился у меня на пороге.

– Я могу посмотреть у тебя телевизор?

Отца не было дома два часа.

– Конечно, – я широко открыл перед ним дверь и отошел подальше. Мы включили телевизор. Там шла мыльная опера.

– Можем посмотреть регби? – спросил Ранджи.

Я переключил канал.

– Это?

– Ага.

– Ирландия не так хороша, как «Олл Блэкс», но…

– Да, я в курсе. С ними никто не сравнится.

В середине матча, во время рекламной паузы, он спросил:

– У тебя есть пиво?

– У нас есть фанта. Хочешь?

– Твой старик не пьет?

– Нет.

Ранджи наблюдал за игрой, а я наблюдал за ним.

– Хватит смотреть на меня, чудик! – прикрикнул на меня Ранджи. – Ты что, голубой?

– Нет! – Отец рассказал мне про геев и лесбиянок, а из книг и телевизора я узнал и другие слова. – Я просто редко вижу людей своего возраста.

– Да? Ну, все равно прекрати.

– Извини.

– У тебя толчок в доме?

– А у тебя нет?

– Нет. Просто дырка на улице.

Я обращал внимание на маленький сарай у них за домом. И видел, как они с тетей постоянно носят туда и обратно горшки. Я думал, это что-то типа колодца.

– Хочешь воспользоваться?

– Попозже.

– А как там – в школе?

– Там дерьмово. По крайней мере, для меня. Там таких, как я, не любят.

Я понял, что он имел в виду метисов. Только не знал, о какой расе идет речь.

– Ты наполовину маори?

– Ага. Отец был чистым.

– Круто.

– Ты издеваешься?

– Нет. По-моему, это очень экзотично.

– Это еще что значит?

– Интересно. Но только в хорошем смысле! Не странно.

– Необычно?

– Ну да.

– Мне нравится. Экзотично. – Ранджи посмотрел на меня и впервые улыбнулся.

Когда он зашел в следующий раз, то принес свою домашнюю работу. Она была совершенно элементарная. Такие уравнения по математике я решал, когда мне было десять. По чтению им задали «Хоббита». Я прочел его в семь лет. Я первый раз в жизни видел домашнюю работу с исправлениями; замечания учительницы были написаны красной ручкой. Написанного самим Ранджи было почти не видно. Он попросил меня делать домашнюю работу за него, и я чуть не поддался соблазну таким образом заслужить его дружбу, но вместо этого предложил помочь. Ранджи должен был скоро уйти из школы, чтобы стать помощником на стройке. Ему предстояло получить школьный сертификат.

Мы сидели друг напротив друга за кухонным столом, и я объяснял ему тесты по английской грамматике и задачки по математике. Он быстро учился.

– Почему ты не мог выучить все это в школе? – спросил я.

– Был слишком занят собственной шкурой. – Он объяснил мне, что в другой части Роторуа идет война между бандами, но он старается держаться от них подальше. Хотя он всего наполовину маори, белые ученики предполагают, что он тоже должен принимать участие; а банды маори ненавидят его за то, что он уклоняется. Ранджи показал мне свежие синяки от побоев на руках. Теперь школа казалась не такой уж привлекательной.

– Я появляюсь на уроках, ни с кем не разговариваю, а потом ухожу. Раньше я зависал в молочке с девчонкой, которая мне нравилась, – «молочкой» называли магазин на углу, где я часто видел подростков, – но ее брат нашел меня в школе и поколотил.

– Не думаю, что когда-нибудь смогу завести девушку или жену.

– Никаких перепихонов? Никогда? Паршиво, чувак.

– Значит, у тебя тоже нет друзей?

– Похоже, что нет.

Я улыбнулся.