Странная смерть Европы. Иммиграция, идентичность, ислам

Второй объект на острове, Кара Тепе, созданный муниципалитетом в 2015 году, предназначен для размещения семей, женщин и детей, но не несовершеннолетних без сопровождения взрослых, которых размещают в домах. Хотя Кара Тепе рассчитан на 1500 мигрантов, в августе 2016 года он был заполнен лишь наполовину. Несмотря на то, что недавний переворот в Турции заставил службы быть начеку, опасаясь возобновления потока мигрантов, начавшегося летом, в этот момент на острове было сравнительно спокойно. На входе в лагерь есть возможности для оказания услуг и заработка. Владельцы лотков установили фургоны с едой и киоски с напитками. Единственным человеком, пытавшимся попасть в лагерь, был молодой человек из Конго, который жил выше по дороге в лагере в Мории, но приехал навестить сестру и ее детей в Кара-Тепе. На улице он пил пиво и курил, пока мы ждали под полуденным солнцем. Он сказал, что оставаться в Конго для него не представляется возможным. У него были связи с политической оппозицией страны, и поэтому находиться там ему больше небезопасно. Он сказал, что имеет университетское образование, работает в психиатрической больнице в Конго, но не может заставить свой телефон работать, чтобы связаться с сестрой в Кара-Тепе. Людей не запирают, но и просто так зайти никто не может.

Внутри лагеря есть все, чем может быть бедное временное убежище, рассчитанное более чем на тысячу человек. Здесь есть жестяные хижины, в которых живут семьи, а также медицинские кабинеты и другие предметы первой необходимости. Здесь оборудовано детское футбольное поле и небольшой амфитеатр, покрытый жестью, где время от времени проходят музыкальные представления, поднимающие настроение заключенных. Для пожилых людей и инвалидов — таких, как древний сириец в традиционной кефии, выглядывающий из своей жестяной хижины, — предусмотрены специальные помещения, включая туалеты, в стороне от большого комплекса, созданного для всех остальных. В этом лагере живут в основном сирийцы — сегодня их около 70 процентов. Следующие по численности группы — афганцы и иракцы. Женщина из Афин, которая управляет лагерем от имени муниципалитета, очень гордится им и тем новаторским отношением, которое, по ее словам, здесь поддерживается. Здесь людей не называют «беженцами» или «иммигрантами», настаивает она: они — «гости». Лагерь прогрессивен и в других отношениях, поэтому сюда с удовольствием пускают журналистов, имеющих необходимые разрешения. Посетителей кормят три раза в день, и, в отличие от других лагерей, включая Морию, их не заставляют стоять в очередях. Еду доставляют к дверям их хижин. Им выдается одежда, в которую они могут переодеться, когда им это необходимо. Семья из Сирии сидит у своей хижины, а молодой человек, почти еще не готовый к бритью, его лицо все еще прыщавое, использует электробритву для удаления щетины, в другой руке у него зеркало. Маленькая девочка двух или трех лет потеряла одну из своих туфель и с трудом пытается надеть ее в пыли. Мы помогаем ей, она встает, бежит дальше и снова падает.

При всех преимуществах пребывания в лагере в Кара-Тепе проблема для «гостей» летом 2016 года заключается в том, что они застряли. После наплыва мигрантов в 2015 году другие страны Европы закрыли свои границы, а значит, нет никакой возможности возобновить прошлогодний поток через Европу. Приезжие не могут даже добраться до Афин, потому что власти понимают, что, создав узкое место на материке, они рискуют создать совершенно новые проблемы. И поэтому там, где раньше они проводили не более 48 часов и где две недели были причиной проблем, некоторые из этих семей находятся здесь уже несколько месяцев. За пределами лагеря, покупая чипсы в соусе, стоят девушка 17 лет и ее семилетняя младшая сестра. Они из Алеппо и находятся здесь уже четыре-пять месяцев. Сейчас у них здесь уроки, и в лагере пытаются обучать другим навыкам, в том числе музыке — даже урокам игры на скрипке. Но они не знают, когда уедут и куда отправятся они или другие посетители.

Понятно, что власти и неправительственные организации, которые помогают управлять лагерями и финансируют их, с опаской относятся к тому, чтобы позволить «гостям» общаться с журналистами. Многие из них травмированы, и, как и в Лампедузе, никто точно не знает, что делать с мигрантами и какие ограничения — если они вообще существуют — законны или возможны. Но вдоль дороги и на пляже стоит импровизированный набор палаток. На стене шоссе напротив кто-то начертал огромными заглавными буквами «Беженцы! Осудите сделку! Ни один человек не является нелегалом! Приветствуйте беженцев!». Аналогичные надписи нацарапаны на испанском языке. Если бы вы сошли с корабля в этот момент, как некоторые из мигрантов, это были бы первые слова, которые вы увидите в Европе.