Странная страна

Знаете ли вы, что значит жить в краю жизни и смерти? Это странная страна, но истинная человечность только в тех, кто говорит на ее языке. Они могут обращаться к живым и к мертвым, как если бы те были единым существом, и Алехандро был знаком этот говор. Ребенком, на какую бы дорогу он ни ступал, она неизбежно приводила его к стенам кладбища Йепеса. Там, среди камней и крестов, он чувствовал, что находится среди своих. Сам он не умел говорить с ними, но мирная тишина этого уголка шелестела для него их речами. Впрочем, даже когда значение ускользало, музыка мертвецов проникала в него, добираясь до какой-то точки в груди, где становилась понятна без слов. В такие моменты великой наполненности он замечал краем зрения яркое мерцание и знал, что видит свет иной формы сознания, неизвестной и мощной. Сегодня в Нандзэне оно приняло новый облик, и он понимал, какую силу дает ему серый чай.

Он посмотрел на Марию, которая в ответ медленно кивнула, и Клара, впитав их немой диалог, сыграла псалом, отражающий наследия, посланные небом.

КНИГА ОТЦОВ

Мертвые Синнёдо возродились первыми. Зрелище было фантастическим, и не только потому, что желание Алехандро в сочетании с музыкой Клары и подкрепленное даром Марии воскрешало покойных, но и потому, что вселенная наполнилась особой атмосферой и все ощутили, что парят в реальности великого слияния, где живые и мертвые едины. Мы живем в атмосфере, подумал Петрус, и в мире, ставшем текучим, где прошлое, настоящее и будущее сошлись на бесконечной пяди мгновения, мертвые всех времен восстали и присоединились к солдатам стана последнего альянса. Они увидели, как появляются мужчины, женщины и эльфы давно прошедших эпох, и не такими, какими их застала смерть, но в самый счастливый час их жизни, в одеждах и с манерами, принятыми в те времена; они представали цельными и реальными воплощениями, без следа некоторых странностей, которые приписывает призракам бытующее суеверие.

На всех полях появилась эта толпа, вернее, армия мертвецов, и выжившие упали на колени от потрясения. Это была армия без оружия, не желающая сражаться, она проходила по снегу битв, оставляя за собой цветы сливового дерева, становилась глашатаем невидимых наследий и вызывала стыд за безумие войны. В недрах этой толпы чувствовалось легкое дыхание, облеченное в форму розы или снежинки, – и словно журчание речной воды, струящейся в умах, слышалось особое послание женщин. Они шептали: мы с вами, и каждому было дано ощутить мощь рода, его текучую силу и благость соприродного материка. Потом фортепиано Клары смолкло.

Двое мужчин появились в храме, и Алехандро сжал в объятиях Луиса Альвареса и Мигеля Ибаньеса, которых великое смешение вернуло ему в последние часы. Я вложил в свои молитвы милосердие поэзии и принял на себя миссию, подумал он. В награду за преданность я вижу жизнь своих мертвецов – и действительно, они вернулись к нему после кончины, а заодно ему стали понятны причины, в свое время связавшие их судьбы. Он видел убийцу Мигеля, наемника того же пошиба, что и убийцы де Йепесов, все они были завербованы предателем, а потом посланы им в небытие, откуда никто не возвращается: он направил их в туманы так же, как направлял в Нандзэн или в Рим, и несчастные исчезли навсегда. Именно так врагу удалось, не оставив следов, убить генерала, который мог развалить Конфедерацию, а в Йепесе уничтожить свидетелей поиска серой тетради.

Снаружи новый мост дрожал от наплыва всех форм жизни. Внизу снова взбухало озеро времен. Его берега были затоплены водами, которые уходили в пустоту, а по другую сторону этой пустоты возвращались на землю людей. Видно было, как они разлились вокруг замка де Йепес и омыли равнину Эстремадуры, создавая картину великой красоты, потому что озеро, наложившись на пейзаж, также меняло его рельеф. Из-за того ли, что черные воды являли глазу простоту форм, из которой рождалась ткань волшебства, или же мир ощущался менее заполненным в его избавленной от всего лишнего жидкой летучести? А может, они рисовали историю без Церкви, притчу, отвечающую пожеланиям каждого сердца?

Битва заканчивалась.

– Нам придется уйти, так и не узнав, кто победит, убийство или поэзия, – сказал Луис.

– То, что началось с одного убийства, заканчивается другим, – сказал Мигель.

– То, что случилось благодаря предательству, порождает предательство, – добавил Луис.

– Что-то идет не так, – снова проговорила Клара.

– Что-то идет не так, – сказал Солон.

Сандро Ченти встал.

Переданная Тагором сцена у замка де Йепес менялась.

Озеро горело.

Яростные языки пламени вздымались над водой, и по мере того как они с ревом распространялись по поверхности, мир заполнялся – да, мир становился более полным и плотным до такой степени, что панорама, перегруженная городами, домами, заводами и толпами, проходящими с полным безразличием к окружающему, вызывала удушье.

Луис и Мигель исчезли. Сандро зашатался.

Он рухнул на пол храма.

Все кинулись к нему, а Мария и Клара, встав на колени, взяли его за руки.

Его сжигала лихорадка.

– Он умирает, – сказала Клара.