Странная цивилизация

Встречающееся упование на сохранение религиозных, национальных и этнических сообществ, как естественных составляющих грядущего «информационно-сетевого общества», представляется, по меньшей мере, странным. Если продолжать уповать на эти «ценности», как могущие обеспечить «самобытность, устремленную в будущее», то здесь уместно напомнить, что деструктивный характер именно этих явлений слишком хорошо известен.

В том-то и может состоять прогрессивный характер развития общества, чтобы уничтожить эти исторически сложившиеся и во многом мифологические водоразделы между человеческими социумами. Интеграция человечества, как высшая цель глобализации, невозможна без дискредитации именно религиозных, национальных и т.п. мифов в массовом сознании. Поэтому утверждения о формировании этих видов «самобытности», как зародышей будущей цивилизации, представляются, как минимум, ошибочными.

По поводу угрозы технологической безработицы, неизбежной при традиционном отношении к росту населения и производству: никакое переучивание здесь ситуацию не спасет. Развитие технологии должно приводить к сокращению рабочего времени при неизменной численности сотрудников (или даже росте!) и их зарплаты, а не только к попыткам переучивания и приложения своих сил в другой сфере производства. Но это невозможно при существующей экономической системе.

Возражение вызывает и сомнительность утверждений, что перемещение капиталов в регионы с более дешевой рабочей силой дает бедным странам доступ к капиталам и современным технологиям, что приводит к постепенному выравниванию экономической ситуации в мире. Технологичность общества определяется не только и не столько конечным продуктом, сколько способностью разрабатывать такую продукцию и создавать собственную компонентную базу. Именно это требует большого числа высококлассных специалистов, что в какой-то мере можно интерпретировать, как технологичность общества. А использование большого числа дешевых и хорошо выдрессированных рук не приведет ни к выравниванию экономической ситуации в мире, ни, тем более, к интеллектуализации. Даже если допустить, что произойдет заметный экономический подъем стран, ныне используемых в качестве резервуара дешевой рабочей силы, то это лишь будет означать сокращение емкости этого резервуара. За счет чего же тогда сможет капитал наращивать свои прибыли? Уж не возвращением ли этих производств в метрополии, где обычный водопроводчик получает больше учителя?!

Добавляются две особые структуры власти: «власть информации» и «власть интеллекта», причем они наделяется контролирующими функциями («они должны пронизывать все остальные»). «Власть информации» означает свободу печати, гласность, обилие общедоступных банков данных и реализуется через системы спутникового телевидения. «Власть интеллекта» осуществляется жестким отбором наиболее подготовленных, компетентных специалистов в руководящие звенья всех уровней законодательной, исполнительной, судебной и информационной власти. Под влиянием таких специалистов и должны формироваться решения, которые способны определить облик цивилизации.

Знакомство с большинством работ вызывает в памяти методологию философов и экономистов 19 века, которые, на основе анализа колоссальных объемов статистического материала, определяли тенденции развития общества и прогнозировали его будущее. Исторический опыт показал, что расхождение между прогнозом и реальностью не позволяют сделать вывод о работоспособности подобной методики. Даже правильная констатация текущего состояния и тенденций еще не дает оснований для сколько-нибудь достоверного социального прогнозирования. Все время упускается из вида человеческий фактор, который в состоянии менять сферу и направление приложения вроде бы правильно отмеченных технологических, информационных и социальных тенденций. Станислав Лем заметил в интервью газете «Известия» (2005): Когда я обратился к наиболее известным футурологическим трудам 30-летней давности, оказалось, что события развивались совсем не так, как представляли себе наилучшие умы 60-х. Ошиблись в своих прогнозах и Канн, и Гудзоновский институт, и комиссия Белла. Ничего из их сочинений не подтвердилось. …Суть будущего состоит в том, что «все иначе» - иначе, чем мы себе представляем. …При этом «иначе» не значит ни сильно лучше, ни сильно хуже. Просто иначе.