Странная война 1939 года. Как западные союзники предали Польшу

Разница во времени в разведданных, дошедшая до Чемберлена, привела его к совершению крупнейшей и решающей ошибки во всей войне – пусть даже война еще не началась. Горькая ирония заключалась в том, что целью гарантий Польше в начальной стадии было удержать Гитлера от нападения на Польшу «теперь, в любой день» – в апреле – и заставить его сделать паузу, сохранить мир, тем самым обеспечив необходимое время для урегулирования данцигского и польского вопросов[5]. Гарантии не задумывались, как видно из документов, для мобилизации быстрой военной помощи полякам в случае нападения или скорейшего разгрома Гитлера, если он решится на войну.

Поскольку Гитлер не напал ни на Данциг, ни на Польшу в конце марта или начале апреля, как об этом предупреждали Чемберлена секретная служба и другие источники, он успокоился: гарантии Польше сработали; они сдержали Гитлера[6]. Критики Чемберлена, а также, что более удивительно, его друзья были склонны не замечать мощное влияние, которое оказало на него развитие событий, подтвердившее точность его трактовки и правильность его политики. Много месяцев спустя, в середине июля 1939 года, когда кризис вновь обострился, Чемберлен все еще был убежден в возможности решения без войны. «Если бы диктаторы имели хоть чуточку терпения, – писал он своей сестре, – думаю, можно было бы найти путь к удовлетворению претензий Германии и в то же время обеспечить независимость Польши». И замечание, которое он сделал в беседе с американским послом Джозефом Кеннеди позже, когда уже началась война, подчеркивало упорство Чемберлена в политике выигрыша времени для разрешения спора между Гитлером и поляками на основе переговоров. По свидетельству Кеннеди, ни англичане, ни французы не пошли бы на войну из-за Польши, если бы не постоянные подстрекательства из Вашингтона. Чемберлен сказал Кеннеди, что американцы и мировое еврейство толкнули его к войне.

Здесь мы опять сталкиваемся с любопытной амбивалентностью Чемберлена. В своих разговорах в кабинете министров и с лидерами лейбористской оппозиции он давал понять своим коллегам, что если Гитлер нападет на Польшу, то поляки сумеют продержаться достаточно долго, чтобы англичане и французы успели мобилизовать все силы и прийти им на помощь. «Польское правительство, конечно, понимало тактическую ограниченность любого британского вмешательства, и тем не менее оно приветствовало наши гарантии и верило, что это скорее удержит Гитлера, чем спровоцирует его». Между тем здесь ясно подразумевалось, как позднее утверждал Сэмюэль Хор, что сдерживающим средством польских гарантий была мировая война против Германии, а не непосредственная местная помощь полякам. Лидерам лейбористской оппозиции 30 марта вновь сообщили, что, по имеющимся у правительства сведениям, нападение Германии на Польшу неминуемо. А на следующий день Чемберлен сообщил парламенту условия гарантий Польше. Это была любопытно сформулированная декларация.

Новостное агентство Рейтер и газета «Таймс», имевшие особенно тесные связи с канцелярией премьер-министра, дали «трактовку» этих гарантий, которая могла исходить только с Даунинг-стрит. Английские гарантии подразумевали, как разъясняли эти два издания с оттенком безошибочной авторитетности, что поляки вступят в новые переговоры с немцами и займут примиренческую позицию. «Только пойдя на уступки немцам, поляки могут получить наши гарантии». Уступки в Данциге и польский коридор, по мнению британцев, не представляли угрозы польской независимости.

Однако Гитлер не стал ждать, когда Чемберлен примет решение относительно поляков. Он получил довольно точную информацию о самокопаниях в британском кабинете. А 25 марта, когда британцы еще ничего не решили и были поглощены сообщениями о немецких планах немедленного вторжения в Польшу, фюрер вызвал своего главнокомандующего сухопутными войсками фон Браухича. Гитлер сказал ему, что пока не хочет решать польский вопрос. Но подготовка к решению должна быть начата. «Решение в ближайшем будущем должно быть осуществлено при особо благоприятных условиях. В этом случае Польша будет полностью разгромлена, и в последующие десятилетия не будет необходимости считаться с нею как с политическим фактором». Он заставит поляков принять его условия, если они не будут готовы к урегулированию путем переговоров к середине лета. Гитлер добавил, что подготовка должна вестись соответственно, хотя он предпочел бы не прибегать к силе при решении данцигской проблемы, так как он не хочет загнать поляков в объятия англичан.