«Странная война» в Черном море (август-октябрь 1914 года)

16-го октября с.г. в 9 час. утра я получил по телефону уведомление от Черноморского Губернатора, что война с Турцией началась и что замеченные в море под русским флагом четырехтрубный крейсер (без марсов) и миноносец вошли на Новороссийский рейд и предъявили начальству порта объявление на французском, немецком, английском и турецком языках о том, что через четыре часа приступят к бомбардировке правительственных железнодорожных] сооружений, баков с горючими маслами, элеватора, радиотелеграф [ной] станции, казарм и судов в порту; это решение было предъявлено в 7 — 7¹/₂ час. утра. Вскоре неприятельские суда подняли турецкий флаг.

Я тотчас же начал отдавать спешные приказания по телефону, конными и вестовыми, но оказалось, что многие из начальствующих лиц направились в свои части по служебным делам и нельзя было им тотчас вручить приказания.

Прибыв в казармы на Стандарт с Начальником Штаба Полковником Саламановым, я собрал по тревоге людей, приказал разобрать патроны, седлать коней и нагружать патронные повозки. Изготовившуюся 4 роту 229 друж[ины] я направил к зданию таможни в порту; от 7 сотни приказал немедленно выслать разъезды: один в направлении на Кабардинку и два в направлении на Мысхако и Широкую балку, каждый по 7 человек; остальной сотне приказал отойти к железнодорожному полотну в районе вокзала.

Создавшаяся столь неожиданно обстановка представлялась мне в следующем виде:

1) предстоит исключительно бомбардировка, по крайней мере, в районе города Новороссийска и его порта;

2) под прикрытием бомбардировки, — с которой бороться нет никаких средств, так как 6 орудий, доставленные накануне в разобранном виде, были еще совершенно не подготовлены к производству выстрела, — неприятель мог подвести прочие суда эскадры к какому-либо пункту побережья, в ближайших окрестностях города, сделать высадку с целью отрезать его от железной дороги и Неберджайского перевала и овладеть им как богатым центром, изобилующим запасами зерна, угля и нефти, а также и денежными наличностями банков и казенных учреждений.

Значит, по моим соображениям, частям гарнизона предстояло выдержать артиллерийскую канонаду и стремиться к тому, чтобы сохранить свои силы, не разбрасываться, оставаться в руках начальников, чтобы в нужный момент отразить и сломить неожиданные нападения противника при высадке его в самом порту или вне оного.

Исходя из вышеизложенных соображений, я решил стянуть в центральном месте района порта, при Таможне, 4-ую роту 229 Донской Дружины и 3 роту 582 Куб[анской] Дружины под общей командой Полковника Селиванова, командира 229 Дружины. Эти роты должны были воспрепятствовать неприятельским судам хозяйничать в порту, если бы они вздумали совершить там высадку.

Не рассчитывая на скорую поддержку со стороны общего резерва, расположенного в отдаленной Н. Баканской станице, и желая иметь что-либо сильное в руках в месте, имеющем в тактическом отношении наибольшее значение, а именно в северной окраине города, при исходе железной дороги и шоссе на Неберджайский перевал, а также признавая, что роты, выдвинутые далеко вперед по берегам бухты, — 1 рота с половиной 2 роты 229 Др[ужины] в 5¹/₂ верстах от центра бухты и 4 рота 582 Др[ужины] в 3-х верстах — находясь в непосредственной близости к неприятельским судам, могут понести лишь напрасный урон, потерять связь с отрядом и обессилить его и без того малый состав, — я приказал: по телефону, 4 роте 582 Др[ужины] прибыть из завода «Цепь» к вокзалу, что и было исполнено незадолго до открытия канонады, и такое же приказание с конным посыльным было мною отправлено в 1 роту и ¹/₂ роты 2 роты 229 Др[ужины] (другая ¹/₂ рота 2 роты в Абрау-Дюрсо), расположенные на Суджукской косе, с приказанием оставить взвод в прикрытие к орудиям. Такое же приказание получила и часть местной команды, свободная от караулов. Местная команда под начальством прапорщика Толмачева прибыла к вокзалу уже в разгар бомбардировки, сохранив полный порядок и стройность, что я тогда же и отметил; по пути у них двое оказались контуженными.