Странная

С такими мыслями и не в очень хорошем расположении духа Виктор оказался в школе танцев, где преподавала Дарья. Занятия уже закончились, а так как она не предполагала, что он заедет, решила потренироваться сама. Виктор стоял уже почти полчаса возле чуть приоткрытой двери, стараясь не быть обнаруженным, и наблюдал за Дарьей.

Так получилось, что он первый раз видел, как она танцует. Ничего подобного тому, что увидел, Виктор не ожидал. У него дыхание перехватило, во рту пересохло и, вообще, вот так стоять было жутко неудобно, но он ничего этого не замечал. Все смотрел и смотрел не отрываясь. Он конечно знал, что она бывшая балерина, но все это было для него абстрактно, так, пункт в биографии. Общий так сказать фон, наряду с ее внешностью, аристократическим происхождением. Но сейчас он столкнулся с нечто конкретным, от чего нельзя отмахнуться, не обращать внимания или просто забыть. Ее танец, движения, были настолько отточенными, мощными, что даже Виктор, который ничего не понимал в балете, осознавал насколько это сильно. За этим без труда угадывались пот и кровь. Дарья полностью отдавалась музыке, танцу, ничего не замечая вокруг и, возможно, зайди сейчас Виктор в зал, она бы вряд ли его увидела.

Однако в какой-то момент она резко остановилась и, наклонившись, потерла ногу в районе стопы, видно было, что та причиняет ей дискомфорт. Буквально через минуту, Дарья уже снова танцевала с не меньшей отдачей, но затем остановки случались все чаще и в какой-то момент, она почти упала на пол. Виктор было дернулся, но потом вдруг сам себя остановил. Дарья сидела на полу, положив голову и руки на согнутую в колене ногу. Она плакала. Горько так, почти рыдала. А он впервые наверное в жизни почувствовал свое бессилие и также возможно впервые в жизни понял, что действительно не все можно купить за деньги. Хотя раньше его раздражала эта фраза. Виктор до недавнего времени был уверен, что купить можно было действительно все.

И вот сейчас он стоял абсолютно растерянный с пониманием того, что не может, просто не в состоянии помочь Дарье, решить ее проблему. А еще, до него наконец по настоящему дошло, чем же на самом деле был для Дарьи балет. Долгое время это и была ее жизнь. Только сейчас он понял, зачем она так хотела сниматься в том фильме, будь он не ладен. Просто надеялась снова почувствовать себя по настоящему балериной, танцевать на сцене и понимать, что ее танец кому то нужен. Хоть ненадолго вернуться в свой мир, который был для нее навсегда утрачен. Его ошарашило открытие ее потери, ее самой настоящей трагедии. Виктор растерялся и что греха таить, струсил. Он впервые, не знал, что делать. Но, проведя ладонью по лицу, он все же толкнул дверь и вошел в зал. Сейчас не время думать о себе. Дарье нужна была его помощь. Она точно, какой бы сильной не была, нуждалась в утешении.

Виктор подошел почти вплотную к ней, а она подняла голову.

— Что, красивая? — спросила с нехорошим смешком, ничуть не удивившись его приходу. Дарья намекала, что после тренировки выглядела непрезентабельно в почти насквозь мокром трико, да еще с припухшими от слез глазами.

— Очень красивая, — ответил он уверено после небольшой паузы. Она смотрела в его глаза, пытаясь обнаружить подвох, но его взгляд был абсолютно серьезен.

Виктор протянул руку и помог ей подняться. Она замешкалась только на миг, продолжая смотреть на него, а потом вдруг ее лицо исказилось, утратив маску невозмутимости, и Дарья, опустив голову, уткнулась Виктору в грудь.

— Не бросай меня, пожалуйста, — вдруг проговорила она неожиданно жалостливо сквозь слезы. Он аж замер, хотя до этого гладил ее вздрагивающие от рыданий плечи. — Я без тебя совсем пропаду. — Виктор только и смог, что нервно сглотнуть, а потом крепко обнял ее и сильнее прижал к себе.

— Ага, размечталась. С какой стати я тебя должен бросить? Не говори ерунды. — Она только шмыгнула носом на это. — Давай, иди в душ и поедем в ресторан. Я жутко голодный. — Виктор говорил нарочито грубовато, пытаясь скрыть свою растерянность. Он точно не хотел, чтобы она заметила его состояние.

— Я тоже голодная. — Дарья смущенно подняла на него свой взгляд, но он и не думал над ней потешаться.

— Иди, я в машине подожду, — поторопил он ее.