Странная

Господи, как он это сказал и как посмотрел на нее. Она тут же чуть не расплакалась, но огромным усилием воли сдержалась. Никогда еще не приходилось видеть Виктора таким потерянным что ли. И эта небрежность в одежде. Обычно он себе такого не позволял. Значит, действительно, на душе было совсем неспокойно.

— Ладно, я пойду, — с трудом проговорила Дарья. — Ты тоже не задерживайся, — как можно спокойней попросила она. Выговаривать его за это нелепое занятие она даже не думала. Он кивнул в ответ и отвернулся, опустив при этом голову.

Но закрыв дверь, она направилась не в спальню, а в гостиную. Кое-как растопив камин, Дарья забралась с ногами в кресло с бокалом красного вина. Казалось, никакая сила не сдвинет ее с этого места. Находиться в спальне одной со своими мыслями ей было почти невыносимо. Что-то ей подсказывало, что Виктор не скоро там появится. А еще не отпускала мысль, почему же она такая вот уродилась. Почему не может проще относиться к жизни…

Дарья просидела так наверное около часа. И на удивление чувствовала себя бодро. Неожиданно в гостиную вошел Виктор. Он уже переоделся в джинсы и тонкий свитер и, по-видимому, принял душ, так как был с мокрыми волосами. Плеснув себе в стакан виски, молча уселся в соседнее кресло, закинув ногу на ногу. Огонь действительно успокаивал. И все же через некоторое время Виктор нарушил молчание:

— Ты знаешь, у меня сейчас очень сложный период и важные переговоры. Я должен быть всегда в форме. И мне очень нужна твоя поддержка, — произнес он медленно и со значением.

— Ты можешь всегда на меня рассчитывать, — ответила она без колебаний и очень спокойно. За то время, пока Дарья находилась здесь, она успела прийти в себя.

— И душевные волнения сейчас совсем некстати, — проговорил он после небольшой паузы и с явным нажимом. Дарья не собиралась пререкаться, но его тон задел ее.

— А душевные волнения все-таки присутствуют? — Дарья сделала большой глоток из своего бокала.

Виктор повернул к ней лицо.

— Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Нет, не понимаю, — неожиданно резко произнесла Дарья, сама от себя не ожидая. Все ее благие намерения похоже летели к черту. Можно хоть сколько претворяться, уговаривать себя, но все это работает недолго, только до поры до времени… И все же, поднявшись, Дарья сделала последнюю попытку уйти от разговора. Но успела пройти только пару шагов.

— Сядь пожалуйста на место, — произнес Виктор с явным напором, не глядя при этом на нее. Прозвучало почти как приказ.

Дарья не посмела его ослушаться и вернулась в кресло.

— Говори, я тебя слушаю, — произнес он довольно жестко, делая очередной глоток из своего стакана.

— Виктор, давай не будем…

— Говори, — повторил он.

И Дарья решилась. Хотя поначалу ее голос звучал очень неуверенно.

— Я действительно не понимаю… — покачала она головой. — Да, ты очень хорошо относишься к Димке, даже усыновил его. Вы нашли общий язык и это здорово, но…

Она нервно сглотнула, сильно волнуясь.

— Но при этом ты почти не общаешься с родной племянницей и со своей матерью. Всячески отталкиваешь их от себя, гонишь в чужую страну. Мне трудно это понять, — повторила Дарья в который раз.

— А ведь им тоже нужна семья, нужен ты. Посмотри на Юлю. Все заметили, что она стала намного спокойней и врачи увидели явные улучшения. Есть вещи, которые никакие деньги не заменят. А мама. Я нашла ее тогда на свадьбе в каком-то уголке. Она спряталась от всех и от тебя в первую очередь и плакала. Но она сказала, что плачет от счастья за тебя. Неужели тебя это никак не трогает?

Дарье все эти слова дались очень нелегко, а он неожиданно расхохотался. Нервно и зло.

— Господи. Да что ты обо всем этом знаешь? Что ты понимаешь в этом, чтобы судить?

Но она не обиделась, а только спокойно произнесла:

— А может пришло время рассказать, чтобы я понимала? Я знаю о тебе только по обрывочным фразам других людей, и только. А этого явно недостаточно. Возможно поэтому многого не понимаю и делаю что-то не так. А судить даже не думала. Но и делать вид, что меня это не касается, прости, я не смогу.

Виктор вдруг резко поднялся и подошел к Дарье. Наклонившись и уперевшись руками по обе стороны от нее, он посмотрел ей в глаза и произнес почти с негодованием:

— Ты хоть примерно представляешь, что предлагаешь мне сделать? На что пойти? Я расскажу, а ты пойдешь чемоданы паковать?

Она также прямо смотрела в его глаза. Ее ответ прозвучал неожиданно жестко:

— Возможно. Только не всегда нужно думать про дивиденды, когда говоришь правду.

Продолжая удерживать ее взгляд, он медленно выпрямился.

— Зачем ты это делаешь? — произнес он медленно и совсем не по-доброму. Его голос слегка охрип.

Она отвернулась и, вдохнув побольше воздуха, как перед прыжком в бездну, произнесла почти шепотом:

— Наверное, потому что просто люблю тебя и хочу помочь, насколько это возможно. Как бы ты не скрывал, я же вижу, что тебе тоже тяжело. Почему ты не хочешь дать вам обоим шанс? Тебе же самому было бы легче.