Странник

Вино. София присоединилась к нему, чтобы набрать полный рот и, проглотив, тут же снова пить, если Николас пропускал свою очередь. Кислинки взрывались у него на языке; вино смачивало пересохший рот и саднящее горло.

Несколько свечей слабо мерцали, неверными пятнами освещая коридор, ведущий к стойлам. Николас на мгновение изумился их размерам: сколько же лошадей держали в каждом из них, если эти стойла такие громадные? Стены украшали яркие рисунки – в слабом свете свечей можно было разглядеть солдат, сцены жестоких битв. Ноги Николаса будто сами собой замедлили шаги, он уже было наклонился, чтобы получше изучить роспись с легионами солдат на ней, но в это мгновение до них донесся тяжелый топот.

Кажется, наверху кто-то проснулся: пыль сыпалась с потолка, отмечая движение.

София не сводила взгляда с дальнего конца стойл – там виднелась еще одна закрытая дверь, и она наверняка вела наверх. Николас подождал несколько секунд, чувствуя, как тело распирает от адреналина, но никто так и не появился. Он махнул Софии рукой.

– Давай поищем хранилище, – прошептал Николас. – Если там есть овес или ячмень, нам будет что пожевать, пусть это и лошадиный фураж.

София кивнула и быстро двинулась вперед. Ее внимание явно привлекало стойло в середине длинного ряда. Свеча выхватила край ее лица, когда девушка поглядела наверх, потом еще раз – сначала с удивлением, затем с чистейшим восторгом.

Николас ускорил шаги, догнал ее.

– Что с то…

Изумленный, он отступил, упираясь спиной в стену.

Длинный, кожистый серый хобот изгибался между опор стойла, едва не задевая лицо Софии. Слон наблюдал за ними, темные глаза осветились интересом. Уши хлопали по шее, как крылья исполинской бабочки, а из хобота вырвался негромкий трубный звук. Николас никогда не видел слонов вживую – только на гравюрах да по рассказам моряков, – и просто не мог отвести от него глаз. Он подался вперед, но отшатнулся, когда длинные бивни громко ударили в дверь стойла.

– Они же используют слонов на войне, – мягко пробормотала София – Николас никогда не слышал, чтобы девушка говорила таким голосом; ее пальцы гладили хобот – нежно, словно она перебирала собственные локоны. – Прости нас, красавчик.

Потянувшись между прутьями решетки, она аккуратно, мягко, словно поднимала лепесток цветка, отперла дверь.

– София! – громко прошептал Николас. Отскребать ее бренные останки из-под туши высотой в два с половиной метра точно не входило в его планы на вечер. – Прекрати!

София протянула руку и скользнула в стойло. Слон сдвинул тяжелое тело на шаг назад, давая девушке войти внутрь и пробраться к огромной кормушке, наполовину заполненной, как показалось Николасу, зерном и травой. Взяв свою сумку, София начала горстями пересыпать в нее пищу из кормушки, а потом жестом велела Николасу передать ей другую сумку.

– Ну вот, – заполнив зерном и ее, она перебросила сумку обратно владельцу. – А теперь пошли.

Легко поймав сумку, Николас повернулся к двери. София в последний раз похлопала зверя по хоботу, потом вышла и закрыла стойло. Привычно обшаривая глазами пол и стены в поисках того, что могло оказаться полезным, Николас едва не упустил кое-что. То, чего не было.

Стражника.

Николас вцепился в руку Софии, зажал ей рот ладонью, заглушая протест. Потом кивнул на то место, где они оставили отключившегося солдата, и почувствовал, как она, удивленная, резко втягивает воздух. Отпустив девушку, он вернулся ко входу в конюшню и впился глазами в дверную скважину, вглядываясь в темноту.

Снаружи ощущалось движение – тени скользили одна за другой, то возникая, то пропадая во мраке ночи. Затылок Николаса обсыпало испариной, губы сложились в беззвучную предупреждающую ухмылку. Ближайший к ним стражник был обездвижен в мгновение ока и рухнул на землю; тени закрутились вокруг него, закрыв собой и куда-то унеся.

Избавились от улик.

Не убили его, чтобы не изменить временную шкалу? Они с Софией, конечно, играют в опасную игру, столь беспечно рискуя вызывать изменения истории, лишь бы выжить самим. Но эти… путешественники? Эти воины, мужчины и женщины, явно не страдали излишней беспечностью.

Николас напрягал слух, стараясь уловить за дверью хоть малейший шепот. Когда его глаза привыкли к темноте, он насчитал четыре фигуры разного роста, несущиеся к дверям, как приливная волна. Кольцо на пальце теплело с каждым их шагом – хотя, может, то была лишь игра разгоряченного страхом воображения.

София ткнула было пальцем вверх, но Николас покачал головой, лихорадочно пытаясь поспеть за бегающими в голове мыслями. На втором этаже может оказаться еще больше солдат, чем внизу, а из конюшни остается только один путь – прыгать на крышу соседнего здания. Но ни одно из них не стояло вплотную, к тому же все были выше. Николасу не хотелось ломать себе шею в ту же ночь, как он чуть не утонул и не был зарезан.