Странник

Николас втягивал воздух резкими вдохами и так же резко, толчками, выдыхал; легкие просили пощады, но поле зрения понемногу очищалось от затянувшего его красного тумана, да и инстинкт – убить или быть убитым – затих. Он вытер лицо рукавом, стараясь не обращать внимания на дрожащие руки.

– Это было… – начал он, закончив одновременно с Софией:

– То же самое оружие, да?

Пытаясь избавиться от покалывания в правой руке, Николас глянул вниз в поисках раны, которой можно было бы объяснить резкие волны горячей боли, тянущие по тыльной поверхности ладони. Но там ничего не оказалось, ни царапины.

Непрошеное слово зашипело в мозгу само собой. «Яд».

Быть не может. Если уж на то пошло, он скорее потянул себе мышцу или связку какую-нибудь.

Но ощущение не исчезало, лишь усиливалось. В жизни Николаса случались сражения и подлиннее, и потяжелее, но ни одно из них не приводило и к десятой доли той усталости, которая сейчас навалилась на него, словно внезапная болезнь. Николас раскашлялся от пыли, набившейся в рот, и выплюнул сгусток крови. Потянулся за сумкой, в пылу битвы улетевшей довольно далеко. Пустота в сердце заныла, разрастаясь, когда он проверил, на месте ли сережка Этты. Да, по-прежнему висит на шее на цепочке, в совершенной безопасности. Николас сжал ее в левом кулаке – правой руки он уже почти не чувствовал.

Плохо. Он снова покосился на кольцо, но заставил себя отвернуться – чтобы не погружаться в беспокойство еще глубже.

– Шевелись, надо избавиться от тел до того, как… – София замолчала на полуслове, перевела взгляд на склад выше по скале, да так и замерла.

Но Николас уже видел эти тени – пятеро, скользящие в темноте, как вороны, прыгающие с крыши на крышу с нечеловеческой легкостью. Он взял девушку за руку и буквально заставил себя сорваться с места – за секунду до того, как первая стрела вспорола воздух над их головами.

Юноша поднял глаза – как раз вовремя, чтобы разглядеть на ближайшей крыше еще одну тень. Собрав остатки самообладания, он схватил большой камень и метнул его в сторону крыши, сколько хватило сил. Это напугало нападавшего – по крайней мере, дало им время укрыться под навесом соседнего здания. Но топот за спинами не утихал – как и не пропадало ощущение, что они бегут незнамо куда.

«Лучше улепетывать, как крысы, – думал он, – и пытаться сбить кошку с толку, путая следы как можно сильнее. Лишь бы найти подходящую нору, в которой можно спрятаться».

– Кто они такие? – выдохнула София на бегу.

Прихвостни Белладонны? Непослушная мысль пролезла через все остальные, выбралась на самый верх. Она необыкновенно заинтересовалась когтем, разве нет? Может, старая ведьма подслушала, куда они собрались, и приняла меры, чтобы помешать им, после того, как он отказался ей подчиняться.

– Я практически уверен, что останавливаться и выяснять не стоит, – заметил Николас, вытянув шею как можно дальше и обшаривая крыши взглядом в поисках живых теней. Не увидев ничего, кроме звезд и облаков, он придвинулся поближе к Софии и продолжил изнурительный путь.

Город вонял так, словно месяц варился в собственных отбросах, словно они погружались в гноящуюся рану. Немытые тела, живые и полумертвые, преграждали дорогу, на какую бы улицу они ни сворачивали, – спали прямо рядом с гниющим мусором, а то и на нем, словно на мягкой подстилке, сглаживающей неровности булыжной мостовой.

Взлетали и рассыпались в ночи огненным фонтаном искры кузнеца – несмотря на поздний час, тот усердно выковывал меч. Снова почувствовав все то же неприятное покалывание в правой руке, Николас переложил нож в левую и уткнулся взглядом себе под ноги, проходя мимо кузницы. Краем глаза ухватил только кучу железяк, ожидающих перековки, и горстку готового, грубоватого по исполнению оружия, видимо, ждущего, чтобы его забрали и пустили в дело.

За кузницей обнаружилось узкое пространство – переулок, огибающий следующее здание. Он втолкнул туда Софию и забрался сам. Им обоим нужно было хоть на минуту расслабиться и перевести дыхание.

– Кажется, оторвались…

София их сглазила. И мгновения не прошло, как из-за холстов, развешанных для просушки вокруг всех здешних домов, выскользнула женщина, облаченная в темную одежду, как морок или привидение.

Не раздумывая ни секунды, София бросила Николасу меч убитого солдата, который прихватила с собой. Он поймал клинок и, развернувшись, врезал рукоятью по горлу нападавшей, оглушив ее. Женщина ахнула от неожиданности, и София быстрым текучим движением полоснула ножом ей по лицу. Та, взвыв, свалилась на землю, зажимая ладонями хлещущие кровью раны, а они снова ринулись прочь.