Читаем Странник полностью

Странник

«Здесь, — говорит Байрон, — здесь утихает шумная радость, здесь горе призывает сон, сладостное забвение жизни, последнее прибежище несчастному от бедствий! Здесь покоятся и мятежные надежды страстей, заботы вероломства и расчеты беспокойного честолюбия. Забвение облекает все крылами своими, и существование кажется заживо заключено в гробнице!»

Покойся, покойся мечтатель! завтра новые силы окрылят твою гордость; завтра снова ты окинешь взором природу и скажешь: все мое!

<p><emphasis><strong>День XII</strong></emphasis></p>LXXV

Грешно быть так близко от Тирасполя и не съездить туда, где некогда я выучился накладывать 25 различных пасьянсов, где так сладка и нежна стерлядь днестровская, где так велик, жирен и румян осетр, где так огромна белуга и зерниста икра свежепросольная! Грех было бы не заехать посетить добрых моих знакомых, добрых моих хозяев, не откушать у них русских щей, янтарной ухи и пирога, но 21 день карантина удерживает меня и читателей моих от этого невинного искушения.

LXXVI

От Бендер вниз по Днестру места прелестны, природа и жители богаты, долина днестровская покрыта селениями, все протяжение реки осенено фруктовыми и виноградными садами. Как жив человек там, где природа прекрасна, воздух свеж и куда не заносится заразное дыхание притеснителей и возмутителей спокойствия.

LXXVII

В котором-нибудь из этих селений мы остановимся. Садитесь, гости мои, под акацию; она разливает на нас благоухание свое; столетняя липа заслонила нас от солнца. Хозяин мазил уже заботится, чтоб угостить вас. Земфира и Зоица выносят приданое свое, разноцветные ковры своей работы, стелят на траву. Они не смотрят на вас, но очи их быстры и пламенны, темнорусые волосы завиты в косу, румянца их не потушит и время, груди их пышны, все они — свежесть и здоровье!

Вот несут вам кисти прозрачного винограда, волошские орехи, яблоки, сливы, груши, дыни, арбузы, едва только снятый сот, душистый, как принесенный ореадой[108] Мелиссою. Домашнее вино легко и здорово. Чу! раздались скрыпка и кобза; два цыгана запели мититику; старшие дочери-невесты собираются на джок; молодые молдаване лихими наездниками толпой подскакали к ним, слезают с коней, и все становятся в кружок. Здесь вы видите, как безмолвствуют уста их, как их взоры прикованы к земле и как движутся руки, ноги и весь кружок. Долго продолжается мититика, и наконец следуют за ней сербешты, булгарешти и чабанешти[109]. Это веселее и живее.

LXXVIII

Но все, что продолжительно, теряет цену. Скука родилась от единообразия, и потому, не имея возможности разделять удовольствие джока и вплестись в венок румяных молдаванок, я говорю хозяину, милой Земфире и живой Зоице: мулт премултимеск! и тихими шагами иду тропинкой через холмы и лес с прелестной моей читательницей.

ЯНе правда ли, природа здесь прекрасна?Вы в первый раз здесь?ОнаВ первый раз.ЯВам нравится жизнь сельская?ОнаУжасно!Особенно, когда...ЯЯ понимаю вас!Но вы меня, быть может, не поймете...ОнаАх, как вы больно руку жмете!ЯПростите мне! природу так любя,От красоты ее теперь я вне себя!Мне сладко здесь, я счастлив на свободе!О, как живительна, как сладостна весна!Примите поцелуй, назначенный природе,Вы так же хороши и милы, как она!LXXIX

Незаметным образом приблизились мы к тому месту, на котором по преданиям и по карте древней истории Бессарабии[110] лежит г. Тирас[111]; время стерло его с лица земли, и трудно отыскать его могилу; может быть, с. Паланка[112] есть то место, где жила нескромная переселенка с острова Мило[113]; она прекрасна и жива, как воображение пламенного, влюбленного Анакреона[114], власы ее, как блестящий поток струящейся лавы, легкие сандалии и тонкое, прозрачное, как облако, покрывало составляют всю ее одежду.

LXXXЧитатель, взор твой вероломен!Но бог с тобой, смотри, смотри.Ты видишь все! но будь же скроменИ никому не говори!Гречанка юная не знает,Зачем ты смотришь на нее,Она от взоров не скрываетБогатство дивное свое!Но ты не в силах взор насытить,Смутил тебя нечистый дух!Злодей! ты ждешь, чтоб день потух,Ты хочешь все у ней похитить!LXXXI

Перейти на страницу: