Читаем Странник полностью

Странник

Александр Фомич Вельтман

— Да поскорей!

Слуга француз

— Plait-il monsieur?— Manger monsieur![251]

Служанка немка

— Glaig, was sie wollen?[252]

Слуга жид

— Закуску?— Подавай ее!Скорей!.. от голоду я болен!

Девка немка

— Wir haben Schneppen[253].— Ну, sehr gut![254]

Слуга молдован

— Ликер пуфтешти?[255]— Да, не худо!

Жид с товарами

— Печатки, кольцы!— Прочь, иуда!

Другой жид

— Сукно, подкладка!

Армянин с товарами

— Гермисут..![256]

Еврей штукмейстерх[257]

— Эх вэрдэ энен этвас цаэн![258]— Тьфу, надоели! ей, хозяин!..Гони их всех!

Хозяин(гонит)

— Пуфтим, пуфтим![259]

Армяне

— Мхазур буюрун султаным![260]

(Уходят)

Слуга грек

— И зу каппони кэ салатан![261]— Султан куриный, иль эвнух[262],Мне все равно, он весь упрятан...Но... в нем, мой друг, нечистый дух!

Хозяин

— Анасына...[263] и т. д.

CLVIII

Таким образом, все вышеозначенные лица, купцы и разносчики, привязчивые жиды и безотвязные армяне, навьюченные тирольцы, разнонародные ресторационные служиторы и Лотхен, заставившая меня сказать по-немецки: ну, sehr gut! — каждый, в свою очередь, своею единицею измеряли мое терпение и голод. Но, наконец, первые изгнаны турецким проклятием, а последние подали мне чашку бульону, пару бекасов с салатом и бисквит, изготовленный еще в 1820 году, к ожидаемому дню вступления на диван[264] Валахии князя Каллимахи[265]. Потом выпил я, как водится, рымникского вина и стакан фе, ибо поданный кофе не стоил и названия офе.

Как человек совершенно опытный по части утоления голода и жажды, я в пять минут обработал статью: побранил прислугу за излишнюю скорость и нетерпимую медленность, сказал еще несколько слов по-немецки и отправился в свою комнату.

Державин[266].

На бархатном диване лежа...

Я

Постойте, сам я доскажу,Картина на меня похожа,Я точно так теперь лежу...Но... спать пора...

День XXI

CLIX

«Как! мне гоняться за тобой!За тенью женщины лукавой?Нет, друг! гоняйся ты за мной,А я не погонюсь за славой!И что мне слава? — глупый звон,Когда я не в нее влюблен!»Так я вскричал сего дня утромИ вихрем полетел вперед,Как голубь, пойманный Ксизутром[267],Искать пристанища средь вод.

CLX

Скажите, добрые мои, не противозаконно ли думать, что для усовершенствования люди и все их отношения должны быть вылиты в одну форму? Отчего встречал я подобные идеи? — «Что тут за премудрость! — говорит недовольный. — Для чего иному жизнь награда, а другому наказание?» — Если бы я жил до жизни, я отвечал бы ему, но этого, кажется, со мною не случилось.

Бедный кусок прекрасного мрамора! ты не попал в руки Фидия[268]! как бы тебе дивились!.. ты попал в ограду, в столб, в помост на ступень!.. никто не смотрит на тебя, а все попирают ногами!.. Бедный кусок прекрасного мрамора! Но что ж делать, утешься, это для разнообразия; — а вечное движение? — для существования; — а существование? — для разрушения; — а разрушение? — для начала; — а начало? — для конца! — а конец? — для связи; а связь? — для соединения; — а соединение? — для рождения; и т. д. говорит мудрый, и очень доволен собою... Поверь, нужно только долготерпение: со временем попадешь, подобно древнему камню, в музеум, и тогда прояснится снова твоя наружность.

CLXI

CLX главу я поместил для того, что ей предназначено было существовать, и именно в том самом виде, в каком она помещена. Всем недостаткам и несовершенствам ее не я причиною... Прекрасная мысль подобна мрамору; и если она попадает под руку не Фидию, а простому каменщику, то он обтешет ее против всех правил скульптуры.

Тут кто-то подкрался ко мне сзади и закрыл глаза мне руками...