Странник

– Гм-м… – протянул Рудольф. – Нет, я считаю, что сказанное Полом о полях деформации, видимых на картах звездного неба, склоняет чашу весов в сторону гипотезы Брехта о подпространстве. Кроме того… кстати, сколько прошло времени с момента появления?

– Два часа пять минут, – тут же ответил Кларенс Додд.

– Отлично! Двадцать три ноль два – пусть это время останется у вас в памяти, может быть, когда-нибудь внуки спросят вас, в котором часу вы видели чудовище, выскочившее из подпространства. Во всяком случае, в час ночи полная Луна должна была уже миновать высшую точку своего видимого пути, а к двум уже заметно опуститься. Однако сейчас Луна все еще находится в зените. Таким образом, можно предположить, что она сместилась минимум на три-четыре градуса к востоку, что соответствует примерно шести или восьми собственным ее диаметрам. А это может означать только одно – гравитационное поле новой планеты ускорило движение Луны по орбите. Следовательно, пришелец отнюдь не перышко!

– О, господи! – застонал Войтович. – А какое это ускорение, если принять, что Луна – это… допустим, ракета?

– От одного километра в секунду до… – Рудольф заколебался, словно не доверяя собственным расчетам, потом решился все же. – До шести или даже более километров в секунду.

Они с Хантером посмотрели друг на друга.

– О, господи! – повторил Войтович. – Но Луна вращается по старой орбите, только немного быстрее, да?

Пока шел этот разговор, черный перешеек между Луной и планетой немного расширился.

– Пожалуй, нам уже пора в путь, – задумчиво произнес Рудольф и наклонился, чтобы поднять край кровати.

– Верно, – коротко поддержал его Хантер.

Большие ротационные насосы работали, качая воду на левый борт трансатлантического лайнера «Принц Чарльз», чтобы выровнять тяжесть пассажиров и команды, так как все толпились у иллюминаторов правого борта, и хотя рассвет уже осветил небо, они продолжали смотреть на Странника и Луну, повисших над Атлантикой. Подсветка густой земной атмосферы привела к тому, что фиолетовый цвет покраснел, а золотой – стал оранжевым. Цветные световые полосы, пересекающие спокойные воды Атлантического океана, были необычайно красочны.

Инженер-радиотехник доложил капитану «Принца Чарльза» о странных и постоянно усиливающихся радиопомехах.

Несмотря на сломанный левый элерон и несколько дыр, выбитых или выжженных в крыльях раскаленными докрасна осколками пемзы, дону Гильермо Уолкеру удалось приземлиться на южном берегу озера Никарагуа, у самого устья реки Сан-Хуан. Повезло мне, думал он, что та большая глыба не попала прямо в фюзеляж!

Почти в восьмидесяти километрах к северо-востоку от Уолкера к вулкану на Ометепе присоединился вулкан на склоне соседней вершины Мадера, и они вместе начали выбрасывать вверх огненные столбы дыма и лавы, похожие друг на друга, словно близнецы. Хотя дон Гильермо и перестал уже на что-то рассчитывать в эту сошедшую с ума ночь, не далее, чем в полутора километрах от себя он увидел два мигающих красных огонька, которые, как обещали братья Арайза, должны были указать ему путь к лодке. Каррамба! Больше никогда в жизни он не будет подозревать ни одного брата-латиноамериканца в легкомыслии или коварстве!

Отражение Странника в черном озере задрожало и двинулось на него. Дон Гильермо увидел приближающиеся волны, грозные массы воды, похожие на широкие ступени. Он едва успел направить на них свой самолет. Старый гидроплан, разбрызгивая воду, с трудом преодолел первую волну. Пожалуй, в самом деле, где-то произошло землетрясение или упала изрядная лавина!

11

– Я не знаю, как долго еще идти до Пляжных Ворот, и предлагаю немного отдохнуть, – с трудом произнес Профессор.

Он осторожно опустил свой край кровати на песок, что заставило остальных мужчин сделать тоже самое, и присел. Руку он положил на колено, опустил голову на грудь и широко открытым ртом ловил воздух.

– Ваша развратная жизнь дает себя знать, – с легкой насмешкой в голосе заметил Хантер, а потом обратился к Марго: – Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

– Я могу нести, – охотно предложил свою помощь молодой парень с худощавым лицом, который приехал на симпозиум из Оксфорда вместе с Войтовичем.

– Лучше мы все немного отдохнем, Гарри, – сказал Войтович и тут же повернулся к Хантеру: – По-моему, Луна снова замедлила ход и движется с прежней скорости.

Все, кроме Ванды, посмотрели на западную часть неба. Даже Профессор, продолжая сопеть, поднял голову. Не было ни малейшего сомнения в том, что черный перешеек между Странником и Луной больше не расширялся.

– Мне кажется, что Луна уменьшается, – заявила Анна.

– Мне тоже, – поддержал ее Коротышка.

Он присел, обнял Рагнарока и начал успокаивающе гладить его по загривку, одновременно поглядывая в небо.

– Я знаю, что это звучит совершенно неправдоподобно, – добавил он, – но у меня такое впечатление, что Луна становится овальной, сплюснутой сверху и снизу и выпуклой по бокам. Может быть, у меня просто устали глаза, но я могу поклясться, что она принимает форму яйца, вытягивается в сторону новой планеты.